Глеб Десятков: Загадки Оренбургского Успенского женского монастыря

Я — коренной житель Оренбурга. Таковыми были мой отец и дед. Последний был похоронен на ныне уничтоженном и застроенном первом городском кладбище, находившемся в сотне-другой метров от стен успенского монастыря. За годы, прожитые в Оренбурге, об этом монастыре, некогда стоявшем на северной окраине города, часто приходилось слышать рассказы, на мой взгляд, не совсем правдоподобные. Детская память сохранила случай, когда мать позвала с собой заказывать у монахинь пошив стёганых одеял:

— Лучше и дешевле никто не сошьёт!

Подошли к приземистому полутораэтажному дому, стоявшему где-то на территории нынешнего госуниверситета. Нас встретила пожилая женщина, ввела в дом... На обратном пути я засыпал мать вопросами: «Почему монахиня живет не в церкви, а в частном доме? Почему ходит она не в черном, а в простом платье?» Почему... О, сколько было задано таких вопросов, вспомнить сейчас не смогу. Но от нее первой узнал, что монахини жили не в церкви, а в монастыре, там работали и молились Богу. Что монастыри бывают мужские и женские, что в нашей стране сейчас их повсеместно закрывают. Закрыли и в Оренбурге...

В первые годы Великой Отечественной войны мне довелось ходить на ипподром, где я осваивал азы верховой езды на комиссованном со строевой армейской службы коне Ваське. Любовь к этому умному, чуткому и преданному животному сохранил и по сей день. После занятий мы возвращались через территорию кладбища, читая на покосившихся надгробных памятниках фамилии усопших. Тогда мы считали его за монастырское. Самого монастыря не помню — к тому времени его не стало, но сохранились склепы и бесчисленные легенды. В одной из них говорилось, что в начале 20-х годов в склепах жили беспризорники. Позднее не только узнал, но и разговаривал с женщиной лет тридцати пяти-сорока, поведавшей о той жизни с ночевкой в гробах, из которых предварительно выбрасывали останки.

— Не страшно было? — спрашиваю ее.

— Какой там не страшно! — отвечала Лариса. — Страшно — не то слово! Лежишь, бывало, а ночью ветер гуляет. Особенно сильно осенью и зимой. Вдруг рядом что-то скрыл, скрып, а-ахха-жжу! Душа замирает... дышать становилось трудно... сожмешься в комок и утра ждешь... Правда, утром обходили эти места, находили причины скрипа и уханья... А все равно — страшно было! Ужас охватывал — не приведи господи кому такой жизни!..

Ночевать на кладбище приходилось и мне. Но то тема совсем другого рассказа... А сколько интригующих подробностей довелось услышать в годы строительства нашего телецентра!

— Вскрыли могилу, а та-ам!..

И далее следовали такие подробности, что они разжигали не угасавшее с годами любопытство. Интерес к судьбе Успенского монастыря многократно возрос после того, как у меня появились открытки с видами старого Оренбурга, в том числе и монастыря. А с ними и вопросы:«Когда, кем и по чьему проекту он был построен? Почему он был не только закрыт, но и уничтожен, несмотря на то, что являлся одной из архитектурных жемчужин нашего города?» Довелось услышать, что некоторое время монастырем управляла монахиня не православного, а иудейского происхождения, что монастырь имел подземные выходы — а монастырь-то был женским! Для чего они были сделаны? Что был случай, когда на его территории вскрыли гробницу, а в ней трупным тлением нетронутое тело лежало ...настоятельницы монастыря, умершей аж в 1891 году!.. Поверь в такое! С годами таких вопросов, основанных на слухах, возникало все больше и больше. И попробуй разберись, где там досужая выдумка, где быль, а где и преднамеренная ложь.

Работа с материалами по женскому монастырю, как ничто другое, научила меня выдержке, терпимости к любым слухам и легендам, необходимости их документальной проверки либо поиску свидетелей и очевидцев, которых с годами становилось все меньше и меньше. Тем ценнее становятся полученные от них сведения...

О печальной участи Оренбургского Успенского женского монастыря, истории его создания, об одной из великолепнейших жемчужин архитектуры нашего города, уничтоженного в начале тридцатых годов XX века, этот рассказ.