Елена Арсеньева - Причуды богов

– Мне хочется… знаешь что? – прошептал он в ее целующие губы. – Я мечтал о тебе… мечтал, чтобы в нашу брачную ночь – наконец-то она наступит! – все было так же, как тогда. Чтобы ты вошла, а я лежал, почуяв тебя с порога, но притворяясь спящим… Чтобы все было как тогда… кроме последних слов! – уточнил он с легким смешком и так прижал ее к себе, желая загладить обиду, что Юлия только засмеялась: все прежнее улеглось в ее душе.

– Как тогда? – шепнула она, не отрываясь от его губ. – Значит, мы пойдем домой? Но как же…

Чудилось, крыло огромной птицы резко прошумело за окном – и ливень ударил вдруг, сразу, пал серой пеленой, отгородив от всего мира старую мельницу и тех двоих, что прятались на ней, изнемогая от любви.

– Дождь, дождь, – шептала Юлия, точно колдовала. – Как же идти? И так далеко!

– Недалеко, – ответил Зигмунд. – Вот сюда!

Юлия, покосившись, увидела гору тугих мешков, наваленных в углу, и поняла, что еще не видела брачного ложа лучше и краше, чем это, усыпанное золотым зерном.

Теперь они уже не могли больше ждать. Юлия торопливо провела руками по бедрам Зигмунда, ища застежку лосин. И уж тут, пока она возилась с крючками, Зигмунд просто оторвал ей пуговицы одним движением и вынул ее из платья, будто из ненужных оберток.

Юлия в ответ рванула его рубашку – и ахнула в восторге, не увидев страшного поцелуя. Свершилось ли чудо или какое-то средство свело страшный след – неважно; на груди Зигмунда не было ничего, кроме легонькой царапины, покрытой засохшей кровью. Юлия в тревоге прильнула к ней губами, но это было больше, чем смог вынести Зигмунд.

Неуловимым движением освободившись от остатков одежды, он опрокинул Юлию на мешки и, подхватив ее под колени, ворвался в ее тело так пылко, что она невольно вскрикнула. Повела бедрами в томительном круговом движении, приподнимаясь… сперва тихонько, вкрадчиво, а потом неудержимо, порывисто, страстно, вступила в этот любовный танец, предназначенный лишь для двоих.

– Как тогда… – услышала Юлия чей-то слабый, томный шепот – и не сразу поняла, что это шепчет она. – Как тогда?

– И даже несравнимо лучше! – отозвался Зигмунд, еще задыхаясь. – О боже мой! Я думал, мельница не выдержит и рухнет!

Он тихонько засмеялся, обнимая Юлию, и она залилась с ним в лад почти беззвучным, блаженным смехом. Они теперь все делали в лад: и утоляли страсть, и смеялись, и думали.

– Да, мне тоже казалось. Я думала, это Вселенная сотрясается, а оказывается, раскачивалась мельница!

– Вот именно, Вселенная! – воскликнул Зигмунд, приподнимаясь. – Мельницу не обрушили, зато грозу разогнали. Смотри!

Юлия чуть изогнулась, повернула голову.

Боже! В низком окне молодой месяц сияет, небо заткано звездами, а вдали, как зеркало, светится тихий Нарев.

– Это сделали мы, – проговорил Зигмунд, погружая взор в ее глаза, и сладостная дрожь пронизала ее до самого сердца. – Мы вместе.

– Я уже говорила тебе сегодня, что люблю тебя? – прошептала Юлия.

Улыбка мелькнула в глазах Зигмунда:

– Ну скажи, скажи!

Жизнь и любовь как дар богов. Отныне и вовеки!

Польском кафтане.

Прошу прощения ( польск .).

Польская кривая сабля.

Спаситель ( лат .).

Лентяйка ( польск.).

Один за всех, все за одного! ( польск .)

Если и неправда, то хорошо придумано ( ит .).

Горничная ( польск .).

Браслет из янтаря ( польск.).

Глиняный кувшинчик ( польск.).

Мелкие, беднейшие дворяне ( польск.).

В ту пору из-за антиколониальной системы французского правительства во всей Европе почти невозможно было выпить настоящего кофе.

Ах, красавица! Какая красавица! ( польск.)

Дворец в Варшаве, где находилась резиденция русского наместника, великого князя Константина Павловича.

Спасибо! Спасибо большое! ( польск .)

Короткие полушубки.

Караульные возле будок на въезде в город.

Персонажи предыдущих романов Е. Арсеньевой.

Бешеный (польск.).

Большой барин, вельможа ( фр.).

Герои романов Е. Арсеньевой «Тайное венчание», «Возлюбленная Казановы» и «Шальная графиня».