Робин Хэтчер - Гордая любовь

Ирландец же удержал Ремингтона, когда тот хотел броситься назад в «Роузгейт», как только освободился.

– Сначала все спланируй, – убеждал он Ремингтона. – Вандерхоф – могущественная персона. Он ни перед чем не остановится, чтобы добиться своего. Ты уже видел доказательства. Нам необходимо хорошенько все продумать.

– А ты зачем ввязываешься в эту драку? – спросил Ремингтон у О’Рейли.

– Я раскаиваюсь в том, что невольно оказался виновен в несчастьях мисс Вандерхоф. Я во всем разобрался, пока мы возвращались из Айдахо. И всем сердцем сочувствовал ей. Считай, что таким образом я хочу попросить у вас прощения.

Ремингтон решил не отказываться от предложения О’Рейли о помощи. Им с Либби понадобятся и помощь, и удача.

Анна решительно вошла в кабинет Нортропа и закрыла за собой дверь. Муж оторвался от бумаг, разложенных на столе, и посмотрел на нее. По выражению его лица Анна поняла, что он удивлен.

– Я хочу поговорить с вами, – сказала она, надеясь, что он не заметит, что у нее слегка дрожит голое.

Нортроп отодвинул бумаги, которые только что читал.

– В чем дело, Анна?

– Вы должны остановить этот фарс.

– Остановить – что? – Он откинулся на спинку стула, и усмешка сменила удивление на его лице.

Анна решительно приблизилась к мужу.

– Вы не должны принуждать Оливию выходить замуж.

– Я ни к чему ее не принуждаю, дорогая. Оливия сама хочет этого.

– Я вам не верю.

Нортроп вскочил со стула, темные брови сошлись у переносицы, даже усмешка исчезла с лица.

– Вы… что?

– Я вам не верю, – повторила она, усилием воли заставляя себя не дрожать. – Иначе почему вы не позволяете мне с ней видеться?

Он помолчал минуту, потом пожал плечами.

– Ладно, Анна. Вы можете ее увидеть. – Он снова сел, придвинул бумаги и, не говоря ни слова, махнул рукой, приказывая ей удалиться.

Анна колебалась, подозревая, что в его разрешении таится какой-то подвох. Всю последнюю неделю Нортроп держал у дверей Оливии охрану и запрещал Анне даже приближаться к комнате дочери. Она не знала причин ни запрета, ни теперешнего разрешения. Анна ждала, думая, что вот сейчас он посмотрит на нее и рассмеется собственной жестокой шутке. Но он не сделал этого. Он уже не обращал на Анну внимания.

Наконец она повернулась, торопливо покинула кабинет мужа и быстро поднялась на третий этаж. Никто не попытался ее остановить, когда она прошла по коридору к комнате дочери.

Анна постучалась и, не дожидаясь разрешения, вошла.

– Оливия!

Дочь стояла у окна, глядя вниз, на улицу.

– Оливия! – Анна закрыла за собой дверь.

Девушка не пошевелилась, словно вовсе ее не слышала. Анна прошла через спальню, встала рядом с дочерью и положила руку ей на плечо.

Оливия повернулась и встретилась с Анной взглядом.

– Мама, – едва слышно прошептала она, – ты пришла.

– Да, дорогая.

Оливия снова отвернулась к окну.

– Сегодня день моей свадьбы. – Ее голос звучал монотонно и совершенно безразлично.

– Да, я знаю. Оливия, дорогая моя, твой отец сказал, что ты хочешь выйти замуж за виконта. Это правда? Ты этого хочешь?

– Неважно.

Анна сжала плечо дочери.

– А как же мистер Уокер? Ты ведь любишь его, правда?

– Он умер.

Анна вскрикнула и прижала свободную руку к сердцу.

Оливия снова посмотрела на мать.

– Я думаю, мне лучше уехать в Англию, мама.

– О, дорогая моя доченька, – прошептала Анна со слезами на глазах.

Она обняла Оливию и прижалась лицом к ее плечу, поглаживая по волосам. Ей хотелось утешить дочь, но она не знала, как это сделать. Она хотела сказать, что из-за случившегося не следует выходить замуж за виконта, но слова не шли с губ. Она понимала желание Оливии уехать. Она и сама хотела бы поскорее уехать.

В «Роузгейт» уже начали прибывать приглашенные на свадьбу гости, когда Ремингтону наконец представилась возможность пробраться к Оливии. В то мгновение, когда никого не оказалось рядом, он бросился наверх с быстротой, которую вряд ли кто мог себе представить.

Как раз в тот момент, когда он оказался на третьем этаже, дверь в спальню Либби отворилась, и в холл вышла служанка. Ремингтон проследил, как она торопливо направилась в соседнюю комнату и скрылась за дверью, затем бросился к комнате любимой.

Дверь не была заперта. Он распахнул ее и быстро вошел.

Взгляд Ремингтона сразу же нашел Либби. Она стояла перед высоким зеркалом, облаченная в свадебное платье. Рядом с Оливией суетились две женщины. Старшая застегивала жемчужные пуговицы на спинке платья, а молодая, приблизительно одних лет с Либби, колдовала над подолом наряда. Услышав, как хлопнула дверь, старшая из женщин обернулась. Увидев Ремингтона, она негромко вскрикнула от удивления.