Робин Ли Хэтчер: Подруга пирата

Август, 1849 год

В безветренной ночной прохладе стоял тяжелый зловонный запах тухлой рыбы, гнили, мусора и морской воды. Над землей, заслоняя беззвездное небо, низко нависли черные тучи. Вдоль причала бесшумно двигались трое мужчин. Между грудами ящиков и сваленных в кучу мешков мерцало пламя морского факела — маяка, создавая зловещие образы. Его дрожащие отблески едва различимо горели в каждой паре желтых сверкающих глаз, слышался недовольный вторжением незваных гостей писк. Жирная, бесстрашная портовая крыса, потревоженная появлением людей в нескольких дюймах от нее, встала на задние лапы, принюхиваясь, вздернула свой черный нос.

Мужчины забрались в маленькое суденышко и погребли к пришвартованному в гавани кораблю. Они подплыли ближе к судну. Весла неторопливо, с мягким всплеском разрезали морскую поверхность. Первый мужчина встал и осторожно вскарабкался по веревочной лестнице на борт. Вслед за ним двое остававшихся до сих пор в лодке взобрались на корабль со сноровкой истинных моряков.

Когда последний человек ступил на палубу, первый сказал:

— Покажите мне груз.

— Сюда, милорд.

Они двинулись к двери, ведущей в трюмы корабля. Спуск освещали несколько фонарей.

Молодые женщины со связанными за спиной руками и спутанными в юбках ногами пытались подняться с пола.

Хозяин топнул ногой, обутой в тяжелый ботинок, требуя немедленного послушания и покорности. Его темные глаза переводили беспощадный взгляд с одного женского лица на другое, с одной фигуры на другую. Большинство девушек принадлежало к простым семьям бедняков, которыми кишели лондонские трущобы. Некоторые из них, возможно, имели отношение к среднему классу. Измазанные грязью лица поражали иногда красивыми чертами, но в основном женщины были самые обыкновенные. И все же они принесут ему солидный доход.

Внезапно неумолимый оценивающий взгляд хозяина остановился, наткнувшись на неподвижные свирепые глаза. Круглые и распахнутые, они смотрели вызывающе, подбородок был гордо вздернут. Мужчина приблизился к ней, жестом приказывая одному из моряков поднести ближе фонарь.

Она была красавицей. Нежная, гладкая кожа, высокие скулы на милом, в форме сердечка, лице. Розовые пухлые губки. Черные, как смоль, спутанные волосы спадали на плечи. Он протянул руку, чтобы почувствовать ладонью их великолепие. Девушка отдернула голову, с разомкнувшихся губ сорвался испуганный вздох.

Его рот растянулся в улыбке, когда он убрал руку. Взгляд скользнул с ее лица на дорогой дорожный костюм, под которым угадывалось молодое, прекрасно сложенное тело.

— Как тебя зовут? — спросил он.

Девушка промолчала, глядя на него вызывающе. Он повернулся к моряку, выжидающе стоящему за его спиной.

— Она американка, милорд. Только сегодня утром приплыла на корабле, и ее никто не встречал.

— Ты уверен в этом?

— Да. Мы долго наблюдали за ней, сэр, прежде чем… убедить ее присоединиться к нашему маленькому путешествию. И никто ее не искал. Мы зорко следили за всеми.

— Эта девушка не из простых, Уайт. И до сих пор девственница, держу пари! Смотри, чтобы она осталась ею до конца поездки. Ты меня понял, Уайт?

Моряк кивнул.

— Да, милорд. На борту не будет ни одного человека, кому бы досталось такое удовольствие. Даю слово.

— Передай Паннивейту, что он получит за нее дополнительную сумму. Скоро узнает, что с ней нужно делать.

Хозяин опять взглянул на девушку. Было видно, что она испугана, хотя великолепно скрывала страх.

— Когда выйдем в море, отведи ее в каюту и дай умыться. Береги эту девушку, как зеницу ока, Уайт. Выбери кого-нибудь из этого сброда ей в служанки. — Он посмотрел в ее черные, как ночь, глаза, и рука сама потянулась к щеке. Мягким голосом он сказал: — Кто вы, моя прекрасная американка? Как жаль, что вам так быстро пришлось покинуть Англию.

Неожиданно он громко рассмеялся, и его нежность исчезла в режущих ухо звуках. Он развернулся на каблуках к Уайту и, похлопывая его по спине, сказал:

— Она одна стоит целое состояние, Уайт. Твой острый ум принес нам двоим сегодня пользу.

Быстрыми шагами он вышел из трюма. До испуганных, сбитых с толку женщин доносился его голос.

— Плыви по течению.

— Да, милорд.

Один за другим фонари были подняты вверх по лестнице, живой груз остался заключенным в темноту и тугие веревки, стягивающие запястья рук. Молодые женщины снова опустились на пыльный, грязный пол, некоторые громко рыдали, другие, ища утешения, крепко держались за руки.