Робин Хэтчер - Приют любви

Июнь 1873 — «Хартс Лэндинг» [1] «Хартс Лэндинг» — название местности, округа; дословно — приют сердец. ( прим. ред ). .

Солнце умирающими лучами осветило западный край неба, пытаясь послать тепло и свет на уже начинающую остывать землю. Бренетта Латтимер, откинув назад черные, как смоль, волосы, притаилась на изогнутой ветви огромного дуба и ждала. Он скоро придет искать ее.

Крик жаворонка разорвал тишину сумерек. Интересно, подумала она, наверное, его гнездо где-то поблизости, но сможет ли она отыскать его. И в тот момент, когда она совсем уже собралась покинуть свой тайник и пойти поискать гнездо, голос достиг ее ушей.

— Нетта!

Она затаила дыхание, зная, что он вскоре пройдет этой дорогой. Девочка выглянула из своего потаенного местечка сквозь густую листву, напрягая зрение, чтобы видеть в сгущающихся сумерках. Ага, вот и он. Тело ее напряженно застыло.

— Нетта… — снова позвал он.

Когда он проходил под дубом, она выскочила из своего укрытия и с криком прыгнула ему на спину. Он стремительно повернулся, изловчившись, схватил ее запястья своими сильными руками. Она постаралась освободиться прежде, чем он смог бы прижать ее к земле, но без успеха. Борьба закончилась так же быстро, как и началась. Нетта пристально смотрела в смеющиеся глаза отца, зеленая трава щекотала ей щеки.

— На этот раз я чуть не поймала тебя, папа, — заявила она.

Брент Латтимер громко рассмеялся, и морщинки вокруг карих глаз с золотистыми искрами стали глубже. Точно таких же глаз, что и у нее.

— Да, Нетта. Ты чуть не поймала меня. Еще пару лет — и я стану совершенно беспомощным перед твоими внезапными нападениями.

Он поднял ее с земли и посадил к себе за спину. Она обхватила руками его шею и удобно пристроила подбородок на плече, когда он направлялся к дому. Большие шаги отца, к ее недовольству, отмеряли расстояние слишком быстро. Она предпочла бы подольше оставаться наедине с самым любимым человеком на свете.

Когда они приблизились к большому новому амбару, в поле зрения вырос их дом. Это было двухэтажное бревенчатое строение с большими окнами гостиной и столовой комнат. Из этих окон можно было видеть всю панораму «Хартс Лэндинг» — загоны и конюшни, заполненные великолепными лошадьми, пастбища с сочной травой, на которых виднелся скот, резко вздымавшиеся к небу покрытые деревьями горы; флигеля, сараи, амбары — одни чисто выбеленные, другие с потрепанной наружной обшивкой.

Бренетта любила стоять у этих окон и осматривать все, что принадлежало ее родителям и, следовательно, ей. Ее десятилетнему сознанию это казалось целым миром. Кроме редких и недолгих поездок в Бойсе, местную столицу, Бренетта не припоминала никаких иных мест. Даже их первый грубый домик остался для нее лишь обрывком сна.

Выглянув из-за плеча отца, Бренетта увидела свою мать, стоявшую на крыльце у парадной двери. Лицо Тейлор Латтимер осветилось улыбкой, когда они приблизились, она мягко покачала головой, поглядывая на них. Бренетта считала свою мать самой красивой женщиной в мире и знала, что ее отец думает точно так же.

— Вы двое никогда не изменитесь, не так ли? — окликнула их Тейлор, в голосе ее прозвучал смех.

Брент поставил дочь на ступеньки крыльца.

— Надеюсь, что нет. А твое мнение, Нетта?

— Никогда, — твердо ответила она. — Мы останемся такими всегда.

— Ну что ж, входите. А вам, юная леди, уже давно пора спать.

— О, пожалуйста. Можно мне совсем чуть-чуть посидеть с вами, папа? — умоляюще произнесла Бренетта, зная, каким будет ответ.

— Нетта, ты слышала, что сказала мама. Отправляйся в постель. — Твердый тон Брента не оставлял места для споров.

— Да, папа.

Бренетта потянулась и нежно поцеловала в щеку мать, потом повернулась к отцу, повторив поцелуй. Он ласково похлопал ее по спине, одновременно подталкивая в дом, к ее комнате. Поднимаясь по ступенькам, она слышала, как отец тихо разговаривал с Тейлор.

— А сейчас, любовь моя, пришло лучшее время дня. Время, когда ты всецело принадлежишь мне.

Бренетта обернулась и увидела, как они крепко обнялись, настолько поглощенные друг другом, что уже совершенно забыли о ней. Она ощутила внезапную острую боль ревности. Вряд ли она ясно понимала или вообще осознавала соперничество с матерью, но оно существовало.