Элизабет Бойл: Ночь страсти

— Ты должна считать, что тебе повезло, — сказал он. — Ты станешь графиней. Хотя, на мой взгляд, ты не заслуживаешь этого.

— Мне наплевать, стану я графиней или нет, — ответила девушка. — Тем более если это означает выйти замуж за дряхлого негодяя, который так стар, что мог бы быть моим прадедушкой.

— Вот тебе на! — Дядя Финеас бросил на нее взгляд, в котором читалось, что она — самое глупое из созданий, когда-либо живших на земле. — Неужели ты не понимаешь, что это тебе во благо. Я признаю, что Харрис стар, но у него нет детей, зато есть несколько прекрасных поместий, не закрепленных ни за кем из наследников. Они будут твоими, как только он отправится в мир иной. Скорее всего это случится уже в этом году — либо от болезни, либо от твоего острого язычка.

Он грубо засмеялся, что заставило Джорджи крепче сжать зубы, чтобы удержаться и не стукнуть его по голове серебряным подносом.

— Я ни за что не выйду за него замуж, дядя. — Джорджи глубоко вздохнула. — Леди Финчу пишет, что он требует… требует… — Она никогда не могла понять, почему в свете все пытаются смягчить неугодные слова, и уж тем более не собиралась следовать этому правилу сейчас, когда на карту была поставлена ее жизнь. — Черт возьми! Требует медицинского освидетельствования, прежде чем мы поженимся.

Дядя Финеас заморгал, делая вид, что не понимает, о чем идет речь, поэтому Джорджи решила назвать все своими именами:

— Обследования меня доктором, чтобы удостовериться, что я девственница.

Ее слова чуть не повергли тетю в обморок, а дядя побагровел при открытом упоминании столь щекотливой темы.

— У тебя что, совсем нет совести, девочка? — Он подкрепился глотком вина. — Хотя чего ожидать, принимая во внимание, что тебя воспитала эта старая греховодница.

— Женщина, которую вы сами наняли, дядя, — уточнила Джорджи. — И которой платили гроши за эту привилегию.

— Чушь, — сказал он, отметая ее замечание негодующим взмахом салфетки. — Ты выйдешь замуж за Харриса, и больше ни слова об этом. Теперь отправляйся в свою комнату и позволь нам мирно закончить обед. Но Джорджи не отступала:

— Как вы можете одобрять подобный выбор? Не говоря уж об этом ужасном обследовании? — Все мужчины из рода Харрисов всегда требовали, чтобы их невесты были девственницами, но нынешний немного переусердствовал в этом. — Дядя Финеас сделал еще один глоток вина. — Очевидно, последняя леди Харрис не была так непорочна, как уверяла ее семья. Поэтому на сей раз лорд Харрис действует наверняка. Он потребовал включить подтверждение этого в брачный контракт. И точка. Я не желаю ничего больше слышать. Его доктор прибудет сюда завтра, и ты ничего не можешь поделать с этим. Ты подвергнешься этому… этому… этому обследованию, — наконец закончил он, — даже если придется призвать всех слуг, чтобы держать тебя. Завтра? Так скоро?

Колени у Джорджи задрожали, а в желудке все перевернулось. Она подумала, что ее сейчас стошнит прямо здесь, на лучший турецкий ковер тети Верены. Но это будет неэтично и определенно ничем не поможет ей. Поэтому она собралась с силами и попыталась придумать что-то. Они с Кит могли бы убежать. Скрыться из города.

Но как? У них не было ни денег, ни родных, которые могли бы приютить их, им некуда было идти. И не было такого места, где их не нашел бы дядя Финеас.

Джорджи покачала головой:

— Как вы можете так поступать со мной, вашей племянницей?

Прежде чем дядя успел ответить, в разговор вмешалась его жена:

— Это дело рук не твоего дяди, Жоржетта. Твой опекун счел этот шаг весьма выгодным. Все, что сделал твой дядя, — это оказал тебе честь, найдя подходящего мужа.

— Мой опекун? — Джорджи пристально посмотрела на свою рассеянную тетку, которая до сих пор не сумела запомнить ни ее имени, ни имени ее сестры. — Что вы имеете в виду? Мой опекун — дядя Финеас.

— Верена, довольно, — зашипел лорд Брокет.

— Я не позволю ей плохо отзываться о тебе, дорогой, — возразила тетя Верена. — Она должна знать, кто на самом деле отвечает за этот шаг. Хотя ваш дядя нес всю ответственность за ваше воспитание и заботился о тебе и Кэтрин…

— Кэтлин, — поправила ее Джорджи.

— О, да-да, Кэтлин, если тебе угодно. Но не забывай, мы с твоим дядей — ваши единственные дорогие родственники, и именно мы заботились о вашем благополучии после смерти ваших родителей, в то время как ваш официальный опекун, этот ужасный лорд Данверс, совершенно не интересовался вами, неблагодарные девчонки, — произнесла леди Брокет, прежде чем муж успел заткнуть ей рот.