Барбара Картленд - Деньги, магия и свадьба

Она выключила весь свет, кроме ночника у изголовья кровати, и Олетта осталась одна. Она легла на спину, потому что так меньше болела шея.

Олетта гадала, заметит ли герцог ее отсутствие за обеденным столом, и, отчаявшись, решила, что он слишком занят, чтобы подумать о ней хотя бы мимоходом.

— Я люблю его и буду любить всю свою жизнь! — прошептала Олетта. — Никто другой не заставит меня почувствовать, что мы с ним единое целое, что мы принадлежали друг другу с начала времен.

Она вспомнила все, что они говорили друг другу, и вновь испытала непередаваемое наслаждение, охватившее ее, когда герцог ее целовал. Да, их любовь была, как сказал герцог, величайшей на свете магией.

Олетта услышала, как открылась дверь, и подумала, что Марта вернулась на удивление рано. Потом раздался легкоузнаваемый звук поворачивающегося в замке ключа, и, скосив глаза, Олетта с изумлением увидела герцога.

Он выглядел так же блистательно, как и накануне, но Олетта смотрела только в его глаза, стараясь понять, что же он чувствует.

Герцог подошел ближе и встал у кровати. Олетта протянула к нему руки и негромко, с мольбой, дрожащим голосом произнесла:

— Простите меня… пожалуйста… простите! Я знаю, что вы… сердитесь… но я попытаюсь… попытаюсь, чтобы вы поняли…

Какое-то мгновение герцог не двигался, а потом взял ее руки в свои:

— Все, что я сейчас способен понять, — это то, что ты спасла мне жизнь. Но как тебе это удалось?

— У меня… не было времени подумать… — ответила Олетта. — Я знала… он хочет убить тебя… и я должна помешать ему… хоть как-нибудь.

— Ты так и сделала.

Не выпуская ее рук, герцог сел на кровать.

— Как ты так быстро во всем разобралась? — спросил он. — И в то же время как ты могла рисковать своей жизнью?

В его голосе и взгляде было нечто, отчего отчаяние Олетты начало таять. Крепко, словно боясь, что он уйдет, она вцепилась в его руки. Будто прочитав ее мысли, герцог сказал:

— Я не решился прийти к тебе, пока мужчины не начали пить портвейн.

— Ты хочешь сказать… что оставил их в столовой?

— Я велел одному из слуг сообщить мне, если кому-то понадобится срочно меня увидеть, и сбежал.

— Я… хотела видеть тебя… ужасно хотела!

— Я это знал, — просто ответил герцог, — и тебе, моя дорогая, придется многое объяснить.

Глаза Олетты расширились, и она неуверенно спросила:

— Ты… не будешь сердиться?

— Как я могу сердиться после того, что случилось утром?

— Но ты ведь был очень сердит… когда узнал, кто я такая?

— Невероятно сердит! — согласился он.

— Я поняла, что леди Грейсон рассказала тебе все еще до… до того, как я приехала.

— Я и раньше не мог до конца поверить, что ты всего лишь дочь эксперта. Вряд ли на свете могут существовать две девушки с таким необычным именем, одного возраста и, как мне говорили, необычайно красивые.

Олетта глубоко вздохнула.

— Я хотела посмотреть… что ты за человек. Отец сказал, что… ни один приличный англичанин никогда не женится на мне… а я не хотела, чтобы на мне женились из-за денег.

Герцог промолчал, и пальцы Олетты сжались крепче. Со сдавленным рыданием она произнесла:

— Ты… женишься на мне? Пожалуйста, женись! Если ты откажешься, я… я просто умру… потому что не могу жить без тебя!

— Это правда? — спросил герцог.

— Ты же сам знаешь, что да, — сказала Олетта. — Я люблю тебя, и… я никогда не страдала так… не чувствовала себя такой несчастной, как вчера, когда я приехала, а ты не захотел даже взглянуть на меня или заговорить со мной.

— Я был жесток, — признал герцог. — Но я невероятно, отчаянно влюбился в прекрасную девушку, которая нашла для меня книги, а стало быть, деньги, столь необходимые мне. Я думал, что позже она поможет мне вернуть Гору былое великолепие.

Наступило молчание. Наконец Олетта произнесла:

— Она все еще хочет тебе помочь… если она тебе нужна.

Ей показалось, что герцог колеблется, и тогда она с отчаянием прошептала:

— Прошу тебя… забудь, что у меня есть что-то еще, кроме сердца. Оно ведь важнее всего, правда?

— Чистая правда, — подтвердил герцог. — Сердце важнее всего, моя красавица, сердце, да еще то, что ты — моя неотделимая часть и без тебя я уже не человек.

Сказав это, он склонился к ее губам и поцеловал Олетту очень легко и нежно, словно боялся сделать ей больно.

От этого поцелуя Олетта вновь вознеслась к небесам и пережила наслаждение, уже знакомое ей. Но на этот раз оно было сильнее и гораздо прекраснее, потому что пришло тогда, когда уже казалось навеки потерянным.