Лорен Уиттиг - Обольщение строптивой

Он спел две, а потом и три песни. Ему казалось, что Кэтриона задремала, поэтому он очень удивился, когда услышал ее мелодичный голос. Она подпевала ему.

– Вы поете лучше, чем я, – не выдержал он, когда они кончили песню.

Кэт ответила ему чуть заметной улыбкой. Он начал новую песню более живо и уверенно, по-шотландски. Кэт тоже присоединилась и подхватила мелодию, обогатив ее трелями.

– Да вы, оказывается, настоящий бард, милая Кэт. Ее испуганный взгляд говорил ему, что он сказал что-то не то.

– Вы хотите рассердить меня? – спросила она. Он отрицательно покачал головой, продолжая петь.

Он не знал, как подобрать слова, чтобы получше похвалить ее, но верил, что найдет их потом. И непременно.

– Вы опять не знаете слов песни, мелодию которой наигрываете? – упрекнула его Кэт.

– Да?.. – Хотя с этим не был согласен.

– «Милая Долаг из Фионна, прелестна и добра…» – напела Кэт.

– «Ее волосы рыжие… а кожа розовая, как у поросенка…» – закончил Тиг и улыбнулся. – Да, теперь я помню. Я опущу эти слова, когда буду петь ее у короля.

– Зачем петь королю такую околесицу? – резко оборвала его Кэт.

– Вам не нравятся мои песни?

– Это не песня. Это похоже на бормотание пьяного олуха.

– Но если бы вы спели ее со мной так, как только что, она стала бы лучше тех, что поют в тавернах. Как могу я рассказать королю о тех красивых девушках, которых повидал?

Кэтриона рассмеялась:

– Почему вы думаете, что король найдет всем им женихов из своей гвардии? Мне кажется, что даже знаменитый Тиг из Колрейна похож на любого человека, стремящегося к власти: он самонадеян, заносчив, равнодушен ко всем, кто его окружает. Какой женщине захочется оказаться рядом с ним?

Тига покоробило от такого описания собственной персоны.

– Вы не так представляете себе Тига из Колрейна, – возразил он. – Верно, пожалуй, только то, что он самонадеян. Но этому есть причина.

– Если он самонадеян, то остальное о нем тоже верно. Сужу по собственному опыту.

– А ваш опыт так велик? Кэт сердито взглянула на него:

– Конечно. Всю жизнь я провела в доме, полном самоуверенных грубых мужланов. Мне, как и любой женщине, нетрудно их раскусить.

– Не сомневаюсь. – Он медленно отбивал ритм на барабане. – По вашим братьям вы судите обо всех мужчинах?

– Это дает мне какой-то опыт. Каждый из них приносит вред по-своему.

– И все вместе?

– Иногда Эйлиг бывает хорошим – только он один. Но когда они все вместе, он не противоречит им. Он скрытен и не говорит, что у него на уме.

– Как это делаете вы?

– Да, как делаю я.

– И вы относитесь к нему с презрением за то, что он не похож на вас?

– Нет. Я не презираю его, хотя это верное определение моего отношения к остальным моим братьям. Эйлига мне… жалко.

Тиг остановился. Барабан умолк. Кэтриона, поплотнее укутавшись в плед, пожала плечами:

– Не потому, что он слушается других братьев, он просто не останавливает их. Он тих, но понимает больше тех, остальных трех, покорных, как овцы. Похоже, что ему все безразлично.

– Что именно?

– Его честь, их мнение о нем. Он позволяет, чтобы над ним смеялись, говорили о нем с издевкой. Он никогда не защищается. Просто тихо и странно усмехается, словно считает это все шуткой, забавой. Только однажды…

– Вы хотели бы, чтобы он воспротивился всему этому, как это делаете вы?

– Да. Хотя бы один раз.

– Что?

Кэтриона посмотрела на него с недоумением:

– Хотя бы один раз остановил их, конечно.

– Ага, чтобы поддержал вас.

Разве она не видит, как Брок манипулирует ею? Очевидно, Эйлиг угадал секрет, как сохранить себя, живя в этом семействе. Жаль, что упрямая Кэтриона из-за своей гордости не видит того, что происходит вокруг нее на самом деле.

– Однажды я позволила им одурачить себя, потому что боготворила своих братьев. Больше им этого не удастся.

Что-то в ее тоне подсказывало Тигу о том, что они говорят о разных вещах. Потерянность на ее лице больно ранила его сердце, и он понял, что перед ним просто женщина, которая за своенравием прячет свою уязвимость. Ему слишком редко удавалось задумываться над этим. Теперь он тоже молчал, боясь вспугнуть ее.