Джена Шоуолтер - Темнейшее пламя (любительский перевод)

Каждый день в течение сотен лет богиня посещала ад и каждый день Герион, наблюдая ее со своей позиции, испытывал желание, воспламеняющее его кровь более, чем проклятый огонь вокруг его поста когда-либо мог. Ему не следовало изучать ее в тот первый раз и следовало бы всегда опускать взгляд с тех пор. Он был рабом демонов, порожденным злом; она была богиней, созданной из света.

Он не мог заполучить ее, думал он, сжимая кулаки. Неважно как бы он этого хотел. Его одержимость была бессмысленной и не приносила ничего кроме отчаяния. А больше отчаяния ему не требовалось. И все же он наблюдал ее этим днем, пока она проплывала сквозь бесплодную пещеру, оставляя след коралловых кончиков пальцев на зубчатых камнях, что отделяли подземелье от преисподней. Золотые локоны спадали по ее стройной спине и обрамляли лицо так совершенно, так прекрасно, что сама Афродита не могла б сравниться. Зведносветные глаза слегка прикрыты, розы цвели на щеках из гладкого алебастра.

«Стена треснула» сказала она, ее голос подобен песни среди шипения пламени вокруг.

Он потряс головой, уверенный, что только вообразил слова. За все их совместные века, они никогда не разговаривали, никогда не отклонялись от их повседневной рутины. Как Страж Ада он сохранял ворота закрытыми, пока не появлялся дух, что должен быть заключен внутри. Таким образом, никто и ничто не могло сбежать – а если бы они попытались, он бы наказал их. Будучи богиней Угнетения, она возводила физический барьер одним касанием. Тишина никогда не была нарушена.

Сомнения омрачили черты ее лица.

«Тебе нечего сказать?»

Она стояла перед ним через мгновение, хотя он никогда не видел ее движений. Запах жимолости внезапно перебил вонь серы и тающей плоти, и он глубоко вдохнул, закрывая глаза в экстазе. О, если бы только она осталась…

«Страж», подтолкнула она.

«Богиня». Он заставил свои веки открыться постепенно, медленно обнаруживая зарево ее красоты. Крупным планом она была не так совершенна, как он думал. Она была лучше. Легкие веснушки усеивали ее красиво очерченный нос, и ямочки проявлялись при изгибе ее полуулыбки.

«Что она думала обо мне?» гадал он. Она наверняка считала его монстром, отвратительным и уродливый. Но если и так, она не показывала этого. Только любопытство было в этих зведносветных глазах. К стене, подозревал он, не к нему. Даже когда он был человеком, женщины не хотели иметь с ним ничего общего. Иногда он подумывал, что был испорчен при рождении.

«Этих трещин не было здесь вчера» сказала она. «В чем причина таких повреждений?»

«Ватага демонических Повелителей поднялась из тюрьмы на днях и сражалась чтобы вырваться. Они устали от их заключения и ищут живых людей для мучения»

«Знаешь их имена?»

Он кивнул. «Насилие, Смерть, Ложь, Сомнение, Нищета. Мне продолжать?»

«Нет» сказала она мягко. «Я поняла. Худшие из худших»

«Да. Они бились и скреблись с той стороны, отчаянно пытаясь достичь измерения смертных»

«Останови их». Приказ, приукрашенный сухой просьбой.

В этот момент он бы отдал последние остатки своей человечности, чтобы сделать, как она желает. Что угодно чтобы возместить ежедневный дар ее присутствия. Что угодно чтобы удержать ее здесь, продлевая сладость ее аромата.

«Мне запрещено покидать мой пост, как запрещено и открывать врата по любой причине кроме как впускать проклятого внутрь. Боюсь я не смогу выполнить ваше требование».

Она вздохнула.

«Ты всегда выполняешь, что тебе сказано?»

«Всегда» Однажды он сражался с невидимыми цепями, что связывали его. Однажды, но более нет. Сражаться означало призывать боль и страдания – не для себя, но для других. Невинные люди, напоминающие его мать, отца и братьев были доставлены сюда и мучимы перед ним. Крики… ох, крики. Если бы боль и страдания посыпались на него, он бы не беспокоился. Лишь смеялся бы и бился бы сильнее. Но Люцифер, брат Аида и князь демонов, знал точно, как ударить чтобы обеспечить получение желанных результатов.

«Я ожидала иного. Ты воин, такой сильный и самоуверенный»

Да, он был воином. Он также был рабом. «Мне жаль»

«Я отплачу за помощь мне» настаивала богиня. «Назови свою цену. Что ни пожелаешь, будет твоим»

«Что ни пожелаешь, будет твоим» сказала она. Если только, подумал Герион. Он попросил бы один раз вкусить ее губы. Но он не будет рисковать страданиями невинных – почему они тебя заботят? – просто чтобы утолить его жажду к прекрасной богине.