Джуд Деверо - Безукоризненное деловое соглашение

Четвертый грабитель схватил ближайшую особу, чтобы воспользоваться ею как щитом, и — по воле случая — это оказалась мисс Лэсем.

— Бросай оружие, или она получит это в башку, — приказал из-под маски человек, поднимая свой револьвер к голове женщины.

Коул был рад увидеть, что та не выглядела испуганной. Он не мог ничего ей сказать и тем самым дать понять человеку, что он с ней знаком, не желая давать тому никаких преимуществ. Когда прибежали шериф и его помощник, он махнул им, чтобы те оставались снаружи.

— Вот, уже бросил, — тихо сказал Коул, нагибаясь, чтобы бросить свои револьверы, и все время не спуская глаз с человека, потому что тот стал продвигаться к двери. У него был еще один револьвер — однозарядная крупнокалиберная пушка — за поясом. Он мог выдернуть его и выстрелить, но сначала должен был убрать мисс Лэсем с дороги. Он очень хотел придумать, каким образом сказать ей, как убраться от вооруженного человека.

— Что ты тут делаешь, Хантер? — спросил грабитель. — Ты же обычно на нашей стороне?

Вчера Коул был бы благодарен за это замечание, даже бы согласился с ним, но сегодня кое-что изменилось. Может быть, это были глаза мисс Лэсем, глядевшие на него с полным доверием. Она потом скажет, что он был героем.

— Кое-что случилось, — сказал он, — мне потребовалось немного встряхнуться. Люди должны крутиться энергично, чтобы не поддаваться скуке.

У грабителя из-под маски глаза блеснули улыбкой.

— Это я понимаю, — сказал он, все еще медленно продвигаясь к двери, толкая перед собой мисс Лэсем.

Когда Коул уже не сомневался, что его намек о том, что надо «крутиться», мисс Лэсем не поняла, она вдруг ударила грабителя по руке, а когда, удивившись, тот ее выпустил, бросилась на пол и откатилась в сторону. Коул выхватил свою пушку и выстрелил — но грабителя не опередил. Его пуля попала Коулу в правое предплечье буквально на долю секунды раньше, чем револьвер Коула выстрелил.

В затемненной комнате Коул, опершись о спинку кровати, закрыл глаза. Трудно было поверить, но настроение у него было еще хуже, чем больная голова и живот, уж не говоря о пульсирующей боли в правом предплечье. Вчера он выпил огромное количество виски, потому что, извлекая проклятую пулю, доктор посвятил этому, как показалось, целые часы.

Когда же док извлек ее, то сообщил Коулу, что пуля, затронув кость, так серьезно ее повредила, что его рука будет восстанавливаться месяцы, вначале в гипсовой повязке, а потом много времени уйдет на то, чтобы он снова мог пользоваться своей «стреляющей» рукой.

Это сообщение потребовало от Коула полного самоконтроля, чтобы не впасть в ярость на глазах доктора и шерифа. Принимая же во внимание, насколько он был пьян, когда услышал эту новость, ему можно было даже выдать медаль за выдержку. Думать сейчас он мог только о том, что не сможет выполнить еще две работы. Одна была легкая: богатый человек хотел заполучить побольше земли, так что он нанимал Коула, чтобы тот убедил некоего бедного фермера, что ему с семьей будет гораздо лучше продать богатому эти свои несколько акров. Это очень подходило Коулу, потому что все, что тут требовалось, — это болтать, рисуя заманчивую картину земель в других местах. Обычно все покупались на то, что где-то там вдали есть эта земля — золотоносная, так что надорвавшийся на работе фермер был даже рад оставить свою пашню.

Вторая работа была потруднее. Скотовод прогонял часть скота через территорию своего врага, и он нанял несколько человек с оружием, чтобы защитить коров и своих ковбоев.

А как сейчас Коулу выполнить эти работы, когда стреляющая рука в гипсе? Он не мог пойти к первому скотоводу и сказать правду: он должен справиться с заказом без оружия. Если эта новость уйдет в народ, очень скоро люди станут нанимать местного проповедника для таких разговоров. Если он не хочет упасть во мнении клиентов, то должен заставить их верить, что опасна каждая работа и для нее нужен человек, который стреляет с опережением.

Но сейчас он вышел из игры на целые месяцы. И все почему? Из-за какой-то пигалицы, сказавшей ему кое-что, что ранило его чувства, вот почему. Он чувствовал себя почти так же, как лучший ученик, получивший свою первую плохую оценку на экзамене по арифметике. И вот кого напомнила ему эта худая маленькая мисс Лэсем: его первого учителя, несчастливого старого коршуна, который беспрестанно повторял ему и другим ученикам, что они ничтожества и никогда не поднимутся выше. Мисс Лэсем заставила его почувствовать, что он должен ей доказать, что чего-то стоит, а может быть, и себе тоже. Она заставила его захотеть доказать ей, что он не преступник.