Тамара Лей - Пламя страсти

Спускаясь по лестнице, мужчина на ходу смотрел на подданных, которые почтительно расступились, пропуская его вперед. Со всех сторон к нему устремились вопросительные взгляды, однако Лайм старательно избегал их. Скоро, очень скоро и они узнают о предсмертных словах Мейнарда.

Незаконнорожденный сын барона уверенной поступью прошел по двору. Несколько мужчин следовали за ним по пятам. Осведомившись о лошадях и провизии, однако не говоря о своих намерениях, он направился к кузнице.

— Сэр Лайм! — неожиданно раздался знакомый голос. — Что за суматоха?

Лайм заставил себя перестать думать о случившемся. Порывисто повернувшись, он пристально взглянул на человека, который въехал во двор верхом на боевом коне, ведя за собой лошадь Лайма.

Слабо улыбнувшись, сэр Джон спешился и передал поводья конюхам.

Из-за стремительно развивающихся событий Лайм совсем забыл о том, что пригласил рыцаря, являющегося его вассалом и владельцем замка Данс, в Эшлигфорд для обсуждения кое-каких дел. Но сейчас все, что так сильно волновало его еще вчера, казалось неважным. Послав слуг в кузницу с приказом наточить и почистить перед дорогой оружие, он подошел к сэру Джону, который ждал его, нетерпеливо теребя перчатки.

— Похоже, вы собрались в дорогу, — неуверенно заметил рыцарь. — Но нам же необходимо обсудить… — Заметив мрачное лицо Лайма, он запнулся и замолчал. — Что-нибудь случилось?

— Мейнард мертв.

Сэр Джон застыл от изумления, растерянно уронив перчатку.

— Мертв? Господи, Лайм, почему?

— Вчера вечером он вместе с лошадью свалился в овраг.

— Но разве такое возможно? Он ведь искусный наездник.

Лайм выразительно выгнул бровь.

Рыцарь понял его без слов. В следующую секунду на его лице отразилось то отвращение, которое он всегда питал к барону.

— Значит, он был как обычно пьян.

Лайм молча кивнул в знак согласия.

— Кто его нашел? Ты?

— Нет, он сам выбрался из оврага и добрался до замка.

С хладнокровием, словно речь шла о лошади, Джон спросил:

— Надеюсь, он умер быстро?

Усилием воли Лайм отогнал мысль о брате, чье израненное тело лежало сейчас в спальне.

— Медленно. Слишком медленно.

Многозначительно кивнув головой, сэр Джон сочувствующе улыбнулся и, снова сосредоточенно уставившись на перчатки, сказал:

— Ну, что же, наконец-то с этим покончено. Эшлингфорд теперь твой, Лайм. Жду — не дождусь, когда смогу называть тебя лордом.

Рыцарь принадлежал к числу тех немногих людей, которым Лайм безгранично доверял. Только одному человеку он доверял больше, чем Джону — сэру Хью, управляющему. Но сейчас, не совсем еще оправившись от потрясения, Лайм не хотел делиться своими чувствами ни с кем. Только не сейчас. Может быть потом, позднее, когда он все осмыслит и успокоится.

— Нет, Эшлингфорд мне не принадлежит. Пока не принадлежит.

— Я не совсем понимаю.

— Мейнард оставил замок сыну, рожденному в законном браке.

У рыцаря от удивления округлились глаза.

— Не может быть! Ты ведь не мог не знать о его женитьбе! Оглашение…

— Оглашение имен вступающих в брак было совершено в Розмуре, где он и венчался. Или не было совершено совсем.

— Видимо, он купил разрешение, — пробормотал Джон. — Но это не меняет дела. Мы же все знали об обещании, которое он дал тебе. Он…

Лайм нетерпеливо перебил рыцаря:

— Примерно через час я отправляюсь на юг. Ты едешь со мной?

— Конечно. Но что ты собираешься делать?

Действительно, что он, незаконнорожденный сын Монтгомери Фока, собирался делать?

— Я собираюсь вернуть то, что должно принадлежать мне по праву.

Лайм резко повернулся и зашагал прочь.

— Уильям!

Натянув поводья, Лайм остановил коня перед подъемным мостом. Дюжина верных рыцарей, которые выразили желание сопровождать его в пути, последовали его примеру и тоже оглянулись.

Лошадь, на которой восседал Иво — а это именно он окликнул Лайма — была слишком хороша для безобидного и миролюбивого священника. Меч, покачивающийся на его бедре, в той же степени, что и боевой конь, не соответствовал его сану. Но именно таким всегда знал Лайм Иво. Достигнув сорока девяти лет, этот некогда красивый мужчина продолжал идти по жизни с именем Бога на губах, корыстью в мыслях и жадностью в сердце. Он был и оставался священником только по положению.

Тщательно скрывая раздражение и гнев, Лайм спросил:

— Разве вам не нужно заняться погребением?

Приблизившись, Иво остановился рядом с племянником.