Клаудиа Дэйн: Брачное ложе

Николас никак не мог взять в толк: как смог Ричард так перемениться за столь короткое время?

Опустив глаза, он заметил, что из тонкой царапины на его бедре идет кровь. Но это не страшно. Еще никто не умирал от таких ничтожных ран, которые наносил ему Ричард.

Уильям и Роланд видели то, чего не мог видеть Николас. Они уже сражались с Ричардом и были знакомы со стилем его борьбы. Он никогда не действовал сгоряча и необдуманно. Он не прорубал свой путь к победе, размахивая мечом направо и налево. Его удары были редкими, но точными. Острое лезвие его меча оставляло тонкие царапины, на самом деле оказывающиеся глубокими и опасными ранами. И, зная, что Ричард дерется, защищая свою жену, Роланд с Уильямом понимали, что он просто играет с Николасом, продлевая страдания человека, который имел глупость посягнуть на Изабель. Его месть будет страшной.

Изабель же видела только то, что Ричард не ранен. И этого было достаточно, чтобы она могла хоть на время вздохнуть с облегчением.

Внезапно Ричард сделал резкий выпад, и его меч прочертил еще одну кровавую полосу в том месте, где заканчивалась кольчуга Николаса. Она была довольно короткой, так как у рыцаря не было достаточно денег, чтобы позволить себе кольчугу, закрывающую бедра. Богатство Изабель должно было исправить сложившееся положение вещей.

Но промахнулся ли Ричард? Быстро взглянув вниз, Николас заметил лишь еще одну кровавую царапину. Наверняка она такая же поверхностная, как и прежняя. Но тут он заметил, что края раны расходятся, и вот она уже шириной с палец.

Николас поднял голову и увидел на лице Ричарда улыбку. Это было очень странно, ведь всем известно, что Ричард улыбается крайне редко.

Просто у него не было для этого причин.

Еще один выпад – и меч Ричарда снова коснулся его ноги. Николас пытался отразить этот удар, но его меч разрубил только воздух. Рана на ноге болезненно запульсировала, кровь хлестала из нее широкой струей. Как может столько крови идти из одной-единственной незначительной царапины?

Но больше это не было царапиной. В глубине кроваво-красной раны уже видна была белая поверхность кости.

Это было уже слишком. Если Николас не одолеет этого монаха в скором времени, он вполне может потерять ногу.

Но он не нанес еще ни одного удара Ричарду. Лорд Дорни двигался так же легко, как солнечный луч, который видеть-то видишь, а достать не можешь. Николас не мог ни рукой, ни мечом дотянуться до Ричарда. Но если так будет продолжаться, он никогда не сможет прибрать к рукам Изабель с ее богатством. Он уже все уладил: его дядя был приближенным епископа, и, если Изабель станет вдовой, в брачном контракте появится имя Николаса. Дядя заверил его, что так оно и будет: и Дорни, и Изабель в скорости станут его. Ему нужно только сделать так, чтобы Изабель овдовела, и Николас с удовольствием взял на себя реализацию этого плана. Ведь убить монаха – дело нехитрое. Но сейчас он истекал кровью, а этот монах – Ричард – был цел и невредим. Это же уму непостижимо!

Улыбка на лице Ричарда была такой же широкой, как рана на ноге Николаса. Он наслаждался медленной смертью своего врага. Он видел, что Николас сбит с толку, но все еще надеется на победу. Его самонадеянность вела его к смерти.

Ричард приблизился к своему врагу вплотную. Гладкое лезвие его меча сверкало в тусклом свете уходящего дня. В глазах его Николас увидел свою смерть.

– Неужели ты думал, что сможешь отнять ее у меня? Она – дар Божий, и ты не смеешь касаться ее ни своими грязными лапами, ни даже взглядом, – прорычал он.

Еще один выпад – и острое лезвие меча, который казался сейчас продолжением руки Ричарда, вонзилось в левый глаз Николаса. Брызнула кровь, мгновенно залившая лицо рыцаря. Из зияющей раны торчали куски бесформенной изуродованной плоти.

Изабель вздрогнула и резко отвернулась, закрыв лицо руками. Ей с трудом удалось побороть накатившую тошноту.

– Ричард, нет! – с ужасом закричала она.

Ее голос проник в его мозг, пробившись сквозь животный гнев, целиком завладевший Ричардом. Он услышал боль в ее крике и понял, что если он продолжит и дальше истязать Николаса, то будет мучить Изабель, а не стоящего перед ним мужчину, истекающего кровью. Его месть Николасу была ничем в сравнении с потребностью защитить Изабель.

Ни секунды не сомневаясь, он воткнул меч в другой глаз Николаса, и обоюдоострый клинок проник в мозг рыцаря, избавляя его от дальнейших мучений. Еще несколько секунд Николас стоял перед ним, и тогда Ричард сказал: