Майя Родейл - Сладкое поражение

— Как часто вам приходится это делать? — спросил он, когда она закончила.

— Раз в день, — ответила она.

«Я бы предпочел раз в час», — подумал он.

Девушка поставила миску с кашей и баночку с мазью на поднос и направилась к двери. Ему не хотелось, чтобы она уходила. Кроме того, ему совсем не хотелось вновь оставаться в одиночестве.

— Мне не помешало бы еще одно одеяло или даже пара — здесь жуткий сквозняк. Кроме того, прикажите занавесить окно и, пожалуйста, раздобудьте где-нибудь немного бренди.

С невозмутимым видом она проигнорировала его просьбы.

— Вы не сказали мне, как вас зовут, — чуть не прокричал он, когда девушка уже открыла дверь.

— Но вы не спрашивали, — дерзко ответила она. «Несносная девчонка», — подумал он. Она хотела, чтобы он спросил, и, черт возьми, он это сделал.

— Меня зовут Анджела, — ответила она, — но я не ангел. — С этими словами она вышла, хлопнув дверью и оставив его в полном одиночестве.

Филипп никогда не любил одиночества. В одиночестве он скучал, поэтому любил проводить время в окружении друзей, приятелей, знакомых. Он всегда предпочитал компанию, и вот теперь единственный, кто может скрасить его одиночество, — «сердитый ангел», неизвестная простушка, правда, чертовски привлекательная. Впрочем, и она покинула его. И ему не оставалось ничего другого, кроме как думать о том, о сем — занятие, которого он обычно избегал.

Прежде всего, в голову пришла мысль, что решение избрать голодную смерть, было, пожалуй, не самым разумным. К боли в ноге и груди добавились муки голода. И понятно, что он не уедет отсюда ни сегодня, ни завтра, ни даже послезавтра, поскольку ему просто некуда ехать. Вернее, нет места, куда бы ему хотелось поехать, потому что при безвыходной ситуации можно приспособиться и к жизни в монастыре. Филипп не смог сдержать усмешку при мысли о том, что такой вертопрах, как он, оказался здесь, в Божьей обители.

Кто же знал, что монахини такие хорошенькие? Раньше он почему-то считал, что все они — страдающие старые девы, единственное занятие которых молиться о заблудших душах. Впрочем, вполне возможно, что Анджела молится о том, чтобы он просто поскорее исчез, лучше навсегда. Вот она совсем не похожа на страдающую старую деву. Нет, конечно, она молодая, соблазнительная и дьявольски привлекательная.

Думать о таких вещах было приятно. И Филипп начал представлять, как она расстегивает ему рубашку, проводит рукой по его груди… Потом его мысли понеслись дальше. Сначала ее волосы освободились от заколок, затем платье легко скользнуло на пол. Сминая простыню, он представлял, как его руки блуждают по ее телу, и вот она уже в постели, рядом с ним, он запускает пальцы в золотистые волосы, привлекает к себе, ее губы все ближе, и вот…

Непонятно почему его взгляд скользнул вверх по стене. С небольшого деревянного распятия на него смотрел Христос.

— Господи Иисусе, — вырвалось у него, но он так и не понял, утверждение это или сожаление.

«Да, мне все еще трудно быть праведной», — думала Анджела, направляясь на кухню. За шесть лет монастырской жизни она так и не научилась контролировать свой язык, настроение и эмоции. Иногда у нее возникает желание закричать от отчаяния, без всякой на то причины, лишь бы разрушить эту безжалостную тишину и услышать, как ее собственный голос эхом отражается в бесконечных каменных коридорах. Она жаждала музыки, танцев, смеха. Шесть лет она здесь, а все еще не может привыкнуть к грубой шерстяной ткани, которую так неприятно чувствовать на своей коже. Ей так не хватает мягкого атласа, нежного шелка и искусно сшитых платьев, какие она носила прежде. Шесть лет она здесь, а ее тело все еще наполняется желанием при виде мужчины.

Ее пульс резко участился, а тело предательски среагировало, как только она увидела этого порочного человека. Всей Англии известно, что у лорда Хантли плохая репутация. Этот кутила, проматывавший фамильное состояние, погубил многих женщин. А еще он славился своей вспыльчивостью и многочисленными дуэлями. Когда, вопреки ожиданиям, титул лорда унаследовал его брат-близнец, разразился крупный скандал. Филипп Хантли бежал в Париж, но легенды о его кутежах очень скоро пересекли Ла-Манш. Короче говоря, он был легендарной личностью. Воплощением греха.

Три дня назад Анджела стала свидетелем того, как братья Слоун вместе со всякой всячиной, которую они обычно привозят из города, выгрузили с тележки его, потрепанного и избитого. При виде этой картины ее сердце сжалось — но не от отвращения, а оттого, что такая красота была почти уничтожена. И еще оттого, что она уже шесть лет не встречалась с мужчинами — с того момента, как прибыла в Стэнбрукское аббатство. Джонни и Уильяма Слоунов можно не брать в расчет. И вот теперь появился он — красивый, порочный и нуждающийся в нежной заботе.