Лаура Кинсейл: Звезда и тень

Она отерла свои босые ноги о полированное дерево, зная, что нужно оставлять туфли и чулки на пороге, после того, как мистер Дожен объяснил ей, что невежливо, по местному обычаю, носить туфли внутри дома. Леда подождала в холле, в открытых передних дверях, пока Сэмьюэл обходил вокруг дома, выбирая место для загона.

Дом казался застывшим, величавым и одиноким, белые стены оттенялись глубоким красно-золотистым отблеском дверных проемов и высоких жалюзи. Мебели не было еще нигде, кроме спальни и кабинета наверху, где она приложила все свои усилия.

Она надеялась, что Сэмьюэлу понравится. Леда так сильно волновалась, что ничего не слышала, кроме биения своего сердца. Его появление заставило ее вскочить; он двигался молча, босиком. Она предполагала, что он сбросит свою безнадежно запачканную куртку и рубашку возле лошадиной кормушки, чтобы прачка забрала их, но он еще вымыл там лицо и волосы — они были влажными, исчезли боевые, кровавые знаки, остался лишь зловещий шрам от челюсти до виска. Леда нахмурилась.

— Твое лицо! Я считаю, что о случившемся надо сообщить в полицию!

Уголки его губ изогнулись.

— Здесь такое не принято.

— Тебе нужно обратиться к доктору.

— Не сегодня. — Он облокотился на косяк двери, скрежетав руки под подбородком. Босой, без рубашки, он выглядел как обожженный солнцем до бронзы Манало, только без его любимых цветов.

Она всплеснула руками, придя в себя. Сэмьюэл не много говорил по пути назад, только сообщил, что полиция в этом деле не может помочь, что, в конце концов, это не было похищением за выкуп, а в остальном полиция не разберется.

Леда подумала, что при удобном случае обратится по этому поводу в коммерческую коллегию в ближайшее время.

Но не теперь. Сейчас она не хотела это обсуждать с мужем.

Леда широко, дружески улыбнулась Сэмьюэлу:

— Я предложила бы тебе посидеть в гостиной, но там нет мебели.

— Я думал, ты перевезла мебель сюда на прошлой неделе.

— Да. Я начала с комнат наверху, — покраснела она, — я подумала…

Сэмьюэл наблюдал за ней.

— Манало… Он и мистер Дожен рекомендовали… Он слегка передернул плечами.

— Слушай лучше меня, а не этих двоих..

— Буду счастлива сделать это. Но тебя не было, чтобы посоветоваться.

Мгновение он молчал.

— А теперь я здесь.

Леде показалось неприличным приглашать его сейчас в спальню. Разговора не получалось. Она чувствовала себя беспомощной. Сэмьюэл был самым трудным человеком из всего ее окружения.

— Ты любишь меня, Леда? — вдруг решительно спросил он.

— Конечно…

— Я хочу… — он резко остановился и повернул голову. Шрам на его лице побелел по краям.

С опозданием она поняла, о чем он говорил и что с ним происходило. Он тихо что-то произнес, но Леда не расслышала. Резкость, с которой он оттолкнулся от дверного косяка и пошел к ней, заставила ее отклониться и прислониться к стене.

Он тотчас же остановился. Затем рванулся вперед, пройдя мимо нее до лестницы.

— Так. Я хочу посмотреть на твою мебель, будь она неладна.

Сэмьюэл шагал через две ступени, поднимаясь по лестнице. Леда не видела его лица, но заметила, как он схватился за резные перила.

— Леда! — его крик вызвал эхо в пустом доме. — Черт побери! Ты сказала, что любишь меня. Я не могу больше! Я не могу себя остановить! Я хочу коснуться тебя, лечь рядом с тобой. С тех пор, как я вырвался из лап этого негодяя, я хотел этого! На палубе, в коляске, в доме! Все равно! Мне это не важно.

Она взглянула на свои ноги, виднеющиеся из-под юбки.

— Я предпочитаю постель.

— Прекрасно! Как я понимаю, здесь наверху есть одна.

— Да, да. Только я не могла придумать, как сказать тебе об этом.

Ее голос слышался тихим бормотанием и угасал вдали. Рука его неподвижно замерла на перилах.

— Ты?

— Да.

Последовало длительное молчание. Легкий ветерок в холле охлаждал жар ее шеи и лица.

— Тогда какого дьявола ты все еще там внизу? — спросил он изменившимся голосом.

— Я хочу, чтобы ты первым увидел все, что там сделано. Вдруг тебе это не понравится.

— Господь с тобой! Это всего лишь мебель!

— Там еще есть… что-то другое.

Он ничего не сказал. Леда нервно постучала пальцами по стене. Через несколько мгновений рука на полированных перилах исчезла.

Леда знала, что он двигается молча. К этому она уже начала привыкать. Но слишком уж долгое время не доносилось никаких звуков с верхнего этажа. Это обепокоило ее.

В конце концов она, мягко ступая, пошла по лестнице. В верхнем холле никого не было, ничего не было слышно. Она тихо прошла через кабинет в спальню.