Лаура Кинсейл: Летняя луна

В четвертый раз его светлость герцог Деймерелл с силой ударил потускневшим от времени медным молотком по обшарпанной дверной дощечке. И в четвертый раз лишь эхо прозвучало по ту сторону дубовой двери. Рансом Фолконер скривил губы в едва заметной усмешке.

Похоже, что он и его лошадь – единственные разумные создания на пять миль вокруг. Иначе он никогда не позволил бы себе так явно выражать свои эмоции.

Массивные каменные стены, возведенные в эпоху Тюдоров, и царившая вокруг полная запущенность являли собой воплощенное оскорбление утонченного вкуса всех десяти поколений Фолконеров. Стоя на пороге, он огляделся. Это место сохранило кое-какие черты романтизма: изящный фронтон, высокие окна в нишах, раскидистые, дающие густую тень деревья… Однако стоило ему проявить малейшую снисходительность, как духи всех Фолконеров словно предстали перед герцогом с высокомерным укором.

Без всякого сознательного усилия аристократические черты Рансома Фолконера снова приняли унаследованное от предков выражение крайнего презрения. Под этим тяжелым взглядом, бывало, дрожали и принцы, и кое-кто из королей, не говоря уже о королевах, герцогинях и прочих высокородных дамах. Четыре столетия политических интриг и власти довели черты лица представителей рода Фолконеров до совершенства, превратили их в своеобразное и эффективное оружие. Рансом освоил это оружие еще в раннем детстве не без усердной помощи деда.

Наконец загромыхал ржавый замок, и дверь с жалобным стоном приоткрылась. Появившаяся на пороге юная горничная встретилась с безжалостным взглядом его светлости. Если бы она испугалась и убежала до того, как Рансом опомнился и смягчил выражение лица, – ее, без сомнения, понял и оправдал бы любой член партии вигов, случись ему об этом узнать. Однако она не убежала. Горничная спокойно вытерла руки об испачканный сажей белый передник, подняла на Рансома большие серые глаза и чуть нахмурила брови.

– Да? – спросила она с некоторым удивлением. Было очевидно, что ее оторвали от какого-то важного дела. – Что вам нужно?

Герцог Деймерелл рукой в обтягивающей элегантной перчатке протянул девушке визитную карточку. Она взяла предложенный кусочек картона и не глядя отправила в единственный карман на своем переднике. Рансом проводил карточку взглядом. Невоспитанность служанки потрясла его до глубины души, оскорбив в лице герцога всех его благородных предков.

– Мистер Ламберн дома? – спросил он почти спокойным тоном.

Эта маленькая бойкая деревенская служанка была слишком худенькой, чтобы считаться по-настоящему красивой, но многие сказали бы, что она хорошенькая. Особенно эти дымчато-серые глаза и эти скулы, изящность которых подчеркивалась каштановыми волосами, небрежно собранными в пучок. Не то чтобы его светлость герцог Деймерелл имел привычку любезничать со служанками – в любом случае, эта была вовсе не в его вкусе, – ему просто незачем было пугать ее. На мгновение Рансом даже позволил себе остановить взгляд на ее пухлой нижней губе, затем посмотрел ей в глаза и приподнял бровь в знак ожидания ответа.

Девушка моргнула. И хотя она смотрела ему в лицо, он вдруг испытал странное чувство, как будто девушка его даже не видит, а просто глядит сквозь него на что-то находящееся дальше на горизонте. Приложив маленький указательный пальчик к своей симпатичной нижней губе, она пробормотала:

– Квадрат коэффициента диаметра распорки номер три…

– Прошу прощения?

Она снова моргнула и опустила руку. Ее взгляд начал фокусироваться на нем.

– Вы можете это запомнить?

– Боюсь, что я не…

Он не закончил фразу, потому что девушка, поискав в своем огромном кармане, извлекла его визитную карточку, достала грифель и что-то нацарапала на обратной стороне.

– Вот так, – удовлетворенно произнесла она, опустила карточку обратно в карман и с рассеянной улыбкой посмотрела на посетителя: – Кто вы?

Герцога опять задело ее плохое воспитание, но раздражение вновь сменилось полной собранностью и контролем.

– Я только что дал вам свою карточку, – назидательно сказал Рансом.

– Ой! – Он видел, как румянец смущения разлился по ее лицу, однако заставил себя не обращать на это внимания. Кожа девушки напоминала спелый персик – такая же мягкая, золотисто-розовая.

Девушка снова стала рыться в переднике. Похоже, что в Большом Кармане, как он окрестил его про себя, находилось немало разнообразных предметов. Из глубин, в которых затерялась его визитка, были извлечены перышко сойки, миниатюрный телескоп, спутанный моток проволоки и металлический зубчатый диск с отверстием посредине. Голова девушки была опущена, кончик языка замер на верхней губе – она напоминала чем-то озадаченного ребенка.