Барбара Картленд: Тайная гавань

Чувствуя, что не в силах приблизиться к столу, она оставила листок бумаги с написанными на нем словами в щели между створками двери.

И пустилась бежать со всех ног туда, где ждал ее Эйб, подгоняемая страхом, что ее остановят, схватят, задержат…

Грэйния ехала молча; Эйб шел следом за ней, ведя в поводу лошадь с двумя чемоданами, притороченными по обеим сторонам седла; еще одна лошадь везла третий чемодан и плетеную корзину.

Эйб, очевидно, не хотел двигаться по дороге — он обошел тропу, проложенную к северу от дома Мэйгрина и представлявшую собой наикратчайший путь не только к «Тайной гавани», но и к Сент-Джорджесу и вообще ко всем западным районам острова.

Почему Эйб старается передвигаться так скрытно? Грэйния решила, что он опасается встречи со взбунтовавшимися рабами либо с теми из них, кто еще только собирается присоединиться к восставшим в Гренвилле.

Эйб сказал: «Убили много англичан», а Грэйния знала, что, если уж рабы принялись грабить, убивать и мародерствовать, остановить их очень трудно.

Она их боялась, но не до такой степени, как боялась Родерика Мэйгрина и того будущего, которое уготовил ей отец.

Она пробиралась сквозь кусты с таким чувством, что ускользнула от Мэйгрина, что ему уже не удастся завладеть ею. Понимала, что оснований думать так всерьез у нее нет, но, тем не менее, она удалялась от ненавистного жениха, и это само по себе служило некоторым утешением.

Тропа шла параллельно берегу моря, обходя многочисленные бухты и заливчики, повторяя все выступы и изгибы.

Грэйния понимала, что такой путь к дому отнимет куда больше времени, но спешить ей не хотелось.

Все вокруг имело волшебный, неземной вид и было дорого ее сердцу.

Лунный свет казался сиянием рая, ниспосланным земле; серебряными пятнами ложился он на дорогу и на огромные листья древовидных папоротников.

Они проезжали мимо водопадов, сияющих, словно расплавленное серебро. Лунный свет дрожал и переливался на медленных волнах, хрустальными брызгами разбивающихся на песке.

Это был мир, который Грэйния знала и любила. На мгновение ей захотелось забыть и прошлое, и будущее, думать только о том, что она дома, что духи, обитающие в тропическом лесу, защитят ее и подскажут выход.

Почти целый час ехала она по тропе, потом началось открытое пространство, и Эйб подошел к ней.

— Кто присматривал за домом, когда ты уехал в Англию? — спросила Грэйния.

Помолчав, Эйб ответил:

— Поручил Джозефу.

Грэйния подумала и вспомнила высокого молодого человека, который вроде бы приходился родственником Эйбу.

— Ты уверен, что Джозеф справлялся и в доме, и на плантациях? — задала она новый вопрос.

Эйб не отвечал, и Грэйния сказала настойчиво:

— Эйб, расскажи мне, что произошло. Ты от меня что-то скрываешь.

— Хозяин не живет в «Тайной гавани» два года! — решился, наконец, Эйб.

Грэйния остолбенела.

— Не живет в «Тайной гавани»? Тогда где же… Она умолкла, не окончив фразу. Эйбу незачем было отвечать на невысказанный вопрос.

Она и так поняла, где жил ее отец и почему они сразу направились в дом Родерика Мэйгрина, а не к себе.

— Хозяин одинокий остался, как хозяйка уехала, — проговорил Эйб, словно он должен был принести извинения за того, кому он служил.

— Я могу это понять, — еле слышно произнесла Грэйния, — но почему он поселился у этого человека?

— Мистер Мэйгрин все приходил и приходил к хозяину, — ответил Эйб. — Потом хозяин говорит: «Уеду туда, где есть с кем поговорить». И уехал.

— А ты не поехал с ним?

— Я присматривал за домом и плантациями, леди, но год назад хозяин послал за мной.

— Ты хочешь сказать, что за домом и плантациями никто не следил уже больше года?

— Я приезжал, когда можно, — ответил Эйб, — но хозяин во мне нуждался.

Грэйния вздохнула.

Понятно, что отец, как и мать, считал Эйба незаменимым, но трудно поверить, что отец мог просто запереть дом, бросить плантации на произвол судьбы и пьянствовать с Мэйгрином.

Но что толку размышлять об этом сейчас? Матери именно этого и следовало ожидать, если она оставила мужа одного, без близких по духу людей.

«Нам не следовало уезжать», — подумала она.

Но ведь мать увезла ее в Лондон ради нее самой, ради того, чтобы там дочь получила образование, которого не могла бы получить здесь, на острове. Грэйния должна быть вечно благодарна матери за это.

В Лондоне она узнала многое — и не только из книг.