Кэтрин Андерсон: Подруга волка

— Может быть, я отправлюсь прямиком в порт и… — она бросила на брата взгляд через плечо, — буду танцевать, чтобы оплатить свой ужин. Проституция — ведь женское занятие, не так ли?

До этого момента Джейк и не подозревал; что Мэри-Бет знает о том, что происходит в районе порта.

— Ты конечно не будешь возражать, если я этим займусь? Мы, женщины, годимся лишь для этого, — правильно? Женщины, которых мужчины либо оберегают, либо используют, — в зависимости от их характера. Ты, Джейк, — защитник. И я твоя жертва. Если бы ты наконец женился на бедняжке Эмили! Тогда, может быть, ты переключишься на нее, а меня оставишь в покое!

С этими словами она вышла и так хлопнула дверью, что даже стены задрожали. Джейк, ошеломленный, замер на месте. Его жертва?!

Он упал в кресло. Боль в глазницах усилилась. Резким движением руки он смахнул бумаги на пол. Они беспорядочно разлетелись по полу. Джейк следил, как они падали, прекрасно зная, что через минуту он начнет их собирать. Опершись локтем о стол, он опустил голову на руку.

Вдруг он услышал скрип открывающейся двери. Его брат Джереми, в темных волосах которого блестели капельки дождя, а карие глаза сияли, сунул голову в комнату.

— Что, черт возьми, случилось с Мэри-Бет?

— Ничего, по сравнению с тем, что могло бы случиться. Еще одно ее слово, и я клянусь, что мог бы ее задушить.

Джереми хмыкнул. Перекинув свой серый сюртук через руку, он вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. Вместе с ним в комнату ворвался запах дождя, свежего воздуха и лаванды. Даже не спрашивая, Джейк знал, что его симпатичный брат обедал с одной из своих многочисленных подружек, и, судя по сильному запаху духов, это было несколько большее, чем простой обед.

Считалось, что Джейк и Джереми необыкновенно похожи друг на друга, — оба очень высокие, широкоплечие, с узкими бедрами, оба черноволосые, с прекрасными темными глазами и смуглой кожей. Джейк не видел этого сходства, хотя и признавал, что у них есть некоторые общие черты. Одним взглядом Джереми мог кружить женщинам головы, заставляя их сразу же сдаваться на милость победителя.

— Боже мой, Джереми, от тебя несет, как от французской шлюхи!

Брат поправил белый накрахмаленный воротничок и удовлетворенно улыбнулся.

— Атена слишком любит духи. Эта женщина любит крайности во всем, да благословит Бог ее доброе сердце!

Джейк попытался вспомнить женщину с этим именем.

— Дочка молочника? Та самая, что выглядит…

— Кому какое дело до того, как она выглядит? Девушка — само совершенство от подбородка и ниже. Если ты собираешься меня учить, то напрасно — я уже достаточно взрослый, чтобы самому позаботиться о себе!

— Твое поведение заботит меня меньше всего. Отвечая на вопросительный взгляд Джереми,

Джейк бегло пересказал ему свой разговор с сестрой.

Зубы Джереми блеснули в улыбке.

Подтянув брючину, он уселся боком на краешке стола.

— В конце концов она уже прошла этап снятия скальпов, значит на этот раз крови не будет.

Джейк утонул в мягкой кожаной подушке своего кресла и откинул голову назад.

— Я не прав по отношению к ней, Джереми? Джереми на мгновение задержался с ответом.

— Я не знаю, прав ты или не прав. Хотя иногда думаю, что в своем стремлении оградить очень любимого человека от жизненных ударов, заключив его в непроницаемую ватную оболочку, ты допускаешь по отношению к нему большую ошибку.

Повисло тяжелое молчание. Слова Мэри-Бет внесли в душу Джейка смятение. Он и так постоянно жил с чувством вины. До сего дня он помнил, как в день смерти матери он увильнул от домашних дел и сбежал поиграть с Джереми. Мать сама пошла к ручью за водой. Хотя с тех пор прошло уже девятнадцать лет, и он смог оценить свой поступок с точки зрения взрослого человека, — что любой измученный непосильной работой одиннадцатилетний ребенок вероятно сделал бы то же самое, Джейк так и не простил себя, считая, что, будь он рядом, она бы не умерла. Страшно подумать, как он провел все эти годы, искупая грехи своего отца. Но еще хуже было то, что он заставлял и Мэри-Бет — делать то же самое.

— Скажи мне… — хрипло спросил он. — Если бы ты был на моем месте, как бы ты повел себя с Мэри-Бет?

Джереми вздохнул.

— Я не знаю. Самое сложное то, что я понимаю вас обоих. Мэри-Бет кажется, что ее жизнь бесполезна. Но я понимаю и твои чувства. Я не могу винить тебя, что ты хочешь удержать ее дома, где ты сможешь ее контролировать.

Контроль… Неужели все так оценивают его отношение к Мэри-Бет?