Кэтрин Андерсон - Подруга волка

Ему ничего не оставалось делать, как постараться успокоить девочку самому. Он похлопал Сару по плечу.

— Рай — прекрасное место. Там повсюду белые лошади и ангелы, одетые в роскошные платья, каких ты никогда не видела.

— Какие платья?

Джейк помедлил. Вся его жизнь прошла на приисках, но однажды, очень давно, он искал отца в салуне и кое-что из увиденного там запомнил.

— Я считаю, что они красные с черными кружевами.

Мэри-Бет с лицом, покрытым пятнами грязи и опухшим от крика, надулась как лягушка при виде мухи.

— И вовсе нет. Ангелы одеты в белое! И перестань говорить неправду!

— Мэри-Бет, какая разница?

— Есть разница, вот и все! Красный цвет — это цвет сатаны, и только плохие женщины носят его.

— Хорошо, — белые. И перестань скандалить у могилы матери. Это все равно, что наступить на ее могилу.

Сара, явно не обращая внимания на их перепалку, думала о рае.

— Почему мама не взяла нас с собой? — требовательно спросила она пронзительным голосом. — Она взяла с собой ребеночка! Она нас больше не любит? Я хочу красное платье с черными кружевами!

— Кружева, — вставил Джейк. — Когда-нибудь, когда я разбогатею, я куплю их тебе, котенок, и платье ангела — любого цвета, какое ты захочешь!

У Джейка болело горло. Капли дождя впивались в его лицо, как булавочные уколы. Ангелы? Его окружала одна только грязь. И когда он закрывал глаза, он видел только кровь матери.

— Когда-нибудь, когда ты разбогатеешь! — насмешливо фыркнула Мэри-Бет. — Твои слова звучат так же, как и папины. Мы никогда не разбогатеем, Джейк, и ты это знаешь!

— Тогда я займусь чем-нибудь еще, чтобы разбогатеть. Успокойся, Мэри-Бет, ты снова расстроишь Сару.

— Лучше так, чем давать ей обещания, которые ты не сможешь выполнить. У нее даже нет пальто!

— Я куплю ей, пальто и платья тоже. Вот увидишь! Я куплю вам всем платья!

В глазах Мэри-Бет опять появились слезы. С минуту она смотрела на брата, затем опустила глаза.

— Даже если ты попытаешься это сделать, отец отнимет у тебя деньги и истратит их на оборудование для добычи золота. Он думает только о золоте. Ему безразлично, что мать погубила себя и ребенка, потому что слишком много работала. И он не думает о нас. У Сары никогда не будет ни пальто, ни платьев. Единственное, что отец подарит ей, так это лопату с ее именем. То же и для меня и для Ребекки.

Джейк знал, что она права, но эти слова испугали его, особенно сейчас — после того, как он дал матери обещание присмотреть за сестрами. Он был еще слишком мал, чтобы выполнять работу матери, но он сможет это сделать, когда вслед за матерью уйдет Мэри-Бет, — работа на приисках убьет ее.

Джейк смотрел на могилу и вспоминал отчаянный умоляющий взгляд матери прошлой ночью перед тем, как она умерла. Собрав последние силы, она схватила его за руки и зашептала: «Присмотри за ними, Джейк. Обещай мне. Не позволяй своему отцу…»

Голос ее замер, и прекрасные черные глаза закатились, просьба осталась недосказанной. Джейк крепко держал ее за руки, не в силах произнести ни слова, рыдания разрывали ему грудь.

«Я позабочусь о них, мама, я обещаю. Я не позволю, чтобы то же самое случилось с девочками, мама, мама, я клянусь! Все будет в порядке. Ты увидишь. Все будет в порядке».

Шепча эти слова, Джейк знал, что говорит неправду. Его мать умерла. Отец убил ее и ее нерожденного ребенка в погоне за необычной мечтой. Все теперь будет по-другому.

Портленд, 1885 год

Хотя еще не наступила темнота, газовые лампы в кабинете были зажжены, чтобы рассеять мрак еще одного дождливого февральского дня. Горящие лампы, два удобных кресла были единственной роскошью в этой комнате. Все остальное дышало суровой простотой, выражавшейся в простых сосновых стенах, удобном, но просто письменном столе, который он смастерил сам, и грубых дощатых книжных полках.

Он сам выбирал эту обстановку, — если ее можно было так назвать, как бы бросающую вызов богатству всего остального дома, чтобы создать равновесие в своей жизни и настроение. Каминная полка была выполнена из куска миртового дерева, которое он нашел много лет назад в южном Орегоне. Над нею висела большая картина, изображавшая покрытую снегом вершину Маунт Шаста, соседствуя с коллекцией пейзажей, заполнившей каждый свободный дюйм стены; его самый любимый — горный прозрачный поток, пробивающий себе дорогу сквозь заросли пятнистых деревьев.

Его невеста, Эмили, жаловалась на беспорядок в его кабинете и совершенно справедливо настаивала на том, чтобы он сменил обстановку. Но Джейк откладывал это дело. Он не мог объяснить почему, не был даже уверен, что сам это понимает, но ему необходима была эта комната, каждый дюйм ее пространства. Здесь, как нигде больше, он чувствовал себя в мире с самим собой.