Жюльетта Бенцони: Время любить

Сначала он не узнал ее и даже хотел оттолкнуть навязчивую мусульманку, которая цеплялась за него, но это длилось только миг. Он увидел ее лицо, глаза и сразу побледнел:

— Катрин! — воскликнул он, пораженный. — Это невозможно! Вы ли это?

— Да, я, мой друг, именно я… и так счастлива вас видеть! Господи! Но ведь это само Небо вас посылает! Это слишком прекрасно, слишком чудесно, слишком…

Она не очень-то знала, что говорила, охваченная сильной радостью, которая могла бы свихнуть мозги и в более крепкой голове. Но Арно пустил свою лошадь и тоже выехал в первый ряд. Спрыгнув с лошади, он почти упал, тоже, как и Катрин, в объятия мэтра Жака Кера, сраженного вовсе, когда его обнял этот рыцарь — или мавританский всадник? — которого он, однако, тут же узнал!

— И мессир Арно! — вскричал тот. — Какая невероятная удача!.. Найти вас сейчас же, как только я ступил на землю! Но знаете ли вы, что мне больше здесь и делать нечего!

— Как же?

— Вы думаете, зачем я сюда приплыл? За вами! Разве вы не заметили королевских гербов на моем корабле? Я — посол от герцогини-королевы и прибыл требовать у калифа Гранады господина Монсальви с его супругой… И должен был вернуть ему одного из его лучших командиров, который имел несчастье попасть к нам в плен у берегов Прованса. Должен был произойти в некотором роде обмен…

— Вы рисковали жизнью, — заметила Катрин.

— Разве? — улыбнулся Жак Кер. — Мой корабль — мощное судно, а люди в этой стране уважают послов и в то Же время знают толк в торговле. Я научился договариваться с детьми Аллаха, с тех пор как начал бороздить Средиземное море.

Радость друзей от того, что они опять оказались вместе, была безграничной. Они смеялись, разговаривали все разом, вовсе забыв о тех, кто их окружал. Вопросы сыпались с обеих стopoн так быстро, что никто не в состоянии был на них отвечать, но каждый хотел все знать, и немедленно. Катрин первой опомнилась. Пока Арно и Жак продолжали обниматься, ударяя друг друга по спинам, она бросила взгляд на носилки, между занавесками которых появилась голова Абу-аль-Хайра, и упрекнула себя, что забыла об умиравшем друге. Катрин повисла на руке Жака Кера, почти вырвав его из рук своего мужа.

— Жак, — стала она умолять, — нужно нас отсюда немедленно увезти… Немедленно!

— Но… почему?

И она ему в нескольких словах рассказала о Готье. Радость угасла на обветренном лице купца.

— Бедный Готье! — прошептал он. — Так он все же оказался смертным?.. Признаюсь, я в это не верил… Мы сейчас же перенесем его на борт. Пусть он сделает последний вздох у себя на родине. Палубные доски будут для него родной землей.

Он обернулся к сопровождавшим его людям. Один из них — маленький человечек, видимо, секретарь, если судить по письменному прибору, висевшему у него на поясе вместе с небольшим свитком пергамента. Другой — господин в тюрбане, молчаливый и неподвижный, держался сзади Жака Кера. Вот к нему и обратился купец:

— Господин Ибрагим, вот вы и дома! Мне не придется оговаривать ваше освобождение, потому что с первого же шага я нашел моих друзей. Вы свободны!

— Спасибо за любезность, друг… Я знал, что мне нечего бояться тебя. Ты был тюремщиком, каких узник редко встретит. Вот почему я следовал за тобой без опаски.

— Вы дали слово, что не скроетесь, и я верил ему! — с благородством ответил купец. — Прощайте, господин Ибрагим!

Пленный низко поклонился и поспешно затерялся в толпе, которую Мансур и его люди теперь старались оттеснить, чтобы дать проход носилкам. Моряки Жака Кера с большими предосторожностями вынесли из носилок умиравшего, который был в бессознательном состоянии. Яркое солнце осветило исхудавшее лицо, на котором трагически темнели круги под глазами. Его отнесли в лодку, и Абу устроился рядом с ним.

— Я останусь при нем, пока он будет дышать, — объяснил врач. — Ведь вы не сразу поднимете паруса?

— Нет, — ответил Жак Кер. — Только послезавтра. Раз уж я здесь, то хотел бы воспользоваться этим, чтобы загрузить на корабль шелка и мебель, пряности и кожу, позолоченные глиняные изделия, и прекрасные пергаменты из газельей кожи, выделанные в Сахаре, где так хорошо умеют это делать.

Катрин удержалась, чтобы не улыбнуться. Жак приплыл за ними, да, конечно, и с полномочиями посла, но торговец остается торговцем. Это плавание, предпринятое в знак дружбы, должно, однако, окупиться…

Пока лодка, увозившая раненого, удалялась к кораблю, откуда должна была вернуться за ними, и пока Арно очень торжественно и тепло прощался с Мансуром, она спросила: