Барбара Картленд: Терпеливый жених

— Другого не следовало и ожидать, — попробовал пошутить лорд.

Граф уже хотел поделиться с собеседником своими планами относительно поисков исчезнувшего Бэзила Берна, но передумал, решив, что разумнее будет держать их при себе.

Вместо этого он сказал:

— Милорд, я пришел к вам как к человеку, способному понять горе ближнего. Я пришел к вам в надежде обрести понимание и помощь…

Тут граф замолчал, наблюдая за реакцией лорда: ни единого следа враждебности не отразилось на лице последнего, и граф с облегчением подумал, что, возможно, лорд вовсе не таков, каким представляется большинству окружающих. Отметив все это, он поторопился продолжить:

— В настоящее время трудно отыскать человека беднее меня… Я лишился всего, что было дорого сердцу… Единственная моя собственность — это Монкс Вуд… хоть я и понимаю, что не имею права утверждать однозначно… Не один десяток лет эта территория порождала бесконечные раздоры между нашими семьями.

Сделав минутную паузу, граф продолжал:

— Все, о чем я прошу вас, милорд, это о доверии… Доверии, достаточном для того, чтобы одолжить мне небольшую сумму… Моя единственная цель — не дать умереть с голоду ни в чем не повинным людям, возродить жизнь в опустевшем, разоренном имении. Клянусь честью, я верну вам все до последнего пенса! И поверьте, вам не придется долго ждать!

Граф надеялся, что его пылкая речь прозвучала достаточно убедительно для лорда Фрезера.

Кроме того, он лелеял в сердце довольно дерзкую мечту, ожидая, что лорд проявит истинную щедрость. Конечно, в вопросах денег такое случается весьма редко, так как заставляет забыть о выгоде, но… кто знает…

Какое-то время в воздухе парила тишина. Наконец лорд Фрезер спросил:

— Вы можете назвать точную сумму, способную поправить ваше бедственное положение?

— Я буду рад любой сумме, которую вы сочтете возможным мне предложить, — ответил граф. — Людям не платили весь последний месяц. Мой отец никогда не позволял доводить работников до такого состояния, а за это время они скатились на самое дно нищеты.

В голосе графа зазвучала неприкрытая горечь:

— Молодое работоспособное население согнали с земли. Все заросло, ничего не обрабатывается. Кто-то подался в город в поисках работы, а кто-то остался здесь и теперь занимается браконьерством в местных лесах. И Бог им судья, ведь весь скот в деревне давно истребили…

— Я слышал, что животных пустили на мясо, — сказал лорд Фрезер. — Похоже, это был единственный выход: корм давно перевелся, и от бедных коров и волов остались кожа да кости.

Граф ничего не ответил на замечание лорда, только крепче сжал побелевшие губы.

Прозвучавшие в голосе лорда нотки триумфа трудно было пропустить мимо ушей.

Наконец-таки настал момент, когда семейство, столь долго не сдававшее своих позиций, все-таки потерпело фиаско, ступило на зыбкую грань разрушения. Граф вполне мог понять торжество владельца Уоттон-Холла. Понять… но не оправдать.

— Вам, наверное, известно, — продолжил граф, — что за время моего отсутствия замок совершенно опустел. Слуги сбежали, следить за порядком стало некому, и все пришло в ужасное запустение: пыль, грязь, разбитые стекла…

— Да, мне приходилось об этом слышать, — невнятно пробурчал лорд.

— Опустела и конюшня моего батюшки, все лошади, до единой, были распроданы. А ведь вы наверняка помните, как гордился граф Мейонский своими превосходными скакунами!

И снова Майклу показалось, что в глазах лорда промелькнула вспышка удовлетворенного тщеславия.

— Если вы откажете мне в помощи, мне придется отправиться в Лондон и просить милости у знакомых, которые… не знаю, помнят ли о моем существовании, — нас разделяют годы продолжительной разлуки…

Юноша вновь несколько секунд помолчал и добавил совсем тихо:

— Мне почему-то казалось, милорд, что близость наших имений и их постоянное соперничество зажжет в вашей душе искру понимания и сочувствия. В конце концов любой из нас мог попасть в эту ситуацию.

— И вы не ошиблись, граф, — ответил лорд Фрезер, — я, как никто другой, способен понять вас. С тех пор как вы отбыли в Индию, в окрестностях только и разговоров, что о вашем поместье.

Не ожидавший подобного ответа граф нахмурился.

Усилием воли он сдержал поднимающуюся в груди волну и промолчал, решив, что слова делу не помогут.

— Знаете, граф, с тем же успехом вы могли бы обратиться и к другим вашим соседям, — продолжал лорд Фрезер. — Взять хотя бы главного судью графства, прославившегося на весь Оксфордшир своей невероятной скаредностью. Одни его взносы в церковь не превышают стоимости лавки, на которой он сидит.