Лей Гринвуд - Джейк

Обычно их не интересовало мнение других. Ей очень хотелось сказать несколько слов Джейку Максвеллу. Это его вина.

Они ехали уже около часа, когда Чет окликнул ее. На дороге впереди что-то лежало. Кинув беспокойный взгляд на Изабель, Шон сжал обе руки Пита.

— Это человек, — сказал Хоук. Никто не стал спорить, зрение у него было лучше всех. — Белый человек.

Изабель встала. Она видела тело на дороге, но ничего не могла сказать о нем.

— Должно быть, он мертв, — заявил Чет.

— Нет, жив, — возразил Хоук.

— Откуда ты знаешь? — требовательно спросил Брет. — Никто не может видеть так хорошо.

— Я могу.

Хоук перепрыгнул через борт фургона и направился к телу. Изабель вцепилась в Чета, чтобы не упасть, потому что фургон накренился, наткнувшись на большой камень.

— Вернись в фургон! — крикнул Мерсер. Хоук не обратил на него внимания.

— Вернись, или я стреляю!

— Он просто посмотрит, не ранен ли этот человек, — объяснила Изабель, теряя терпение от глупости Мерсера.

Чет Аттмор остановил фургон, и все высыпали наружу. Изабель подошла к лежавшему и опустилась рядом с ним на колени.

Это был мальчик, немного старше Чета. Высокий и до крайности истощенный. Волосы тускло-каштановые, карие глаза лишены всякого выражения, а одежда грязна и поношена.

— Вилл, беги обратно и принеси мою флягу. Может быть, если она обмоет его лицо, он оживет.

Глаза мальчика были открыты, но от слабости и истощения он не мог собраться с силами хоть что-то сказать. Изабель заметила на его руке синяк. Кажется, на лице тоже есть синяки, хотя из-за грязи их трудно было разглядеть.

— Не думаю, что он болен, скорее совершенно изможден, — решила Изабель.

— Тот, кто избил его, хорошо потрудился, — мрачно произнес Шон.

Вернулся Вилл с флягой. Изабель смочила носовой платок и обмыла лицо мальчика. Синяки стали отчетливее. Они не были свежими, возможно, недельной давности, но избили его сильно.

— Хоук, помоги Шону поднять его в фургон. Мы возьмем его с собой. Кто-нибудь из жен фермеров обязательно примет беднягу, пока ему не станет легче.

Мальчик вскрикнул, когда Шон коснулся его спины. Изабель оттянула воротник так, что смогла увидеть красные следы ударов кнута, опоясывающие плечи. Рубцы были старыми, вероятно, такой же давности, как синяки. Некоторые воспалились. От гнева и возмущения она ощутила тяжесть в желудке.

— Извини, если делаем тебе больно, — сказала она мальчику. — Но если ты не можешь идти, то поедешь с нами в Утопию.

Мальчик вскочил на ноги, ужас исказил его черты.

— Они убьют меня, если вы привезете меня обратно, — он чуть не задохнулся.

— Твои раны гноятся. Тебе надо поесть и отдохнуть. Здесь больше никого нет, а до ближайшего города больше недели пути.

Изабель изумилась, когда мальчик с трудом стал расстегивать пуговицы рубашки.

— Смотрите, что они сделали со мной! — крикнул он, поворачиваясь спиной, которую покрывали дюжины шрамов. Кто-то безжалостно избил его, оставив раны необработанными, а самого без пищи и воды.

Это, конечно, не гнев, вызванный тем, что он работал не так много, как от него ждали, или плохо выполнял работу. Это больше, чем наказание за нарушение правил. Это жестокость ради самой жестокости. Изабель пыталась представить, какой человек мог поступить так с другим человеком, и не могла. Несмотря на два года сиротского приюта, она росла в безопасности и никогда не видела ничего подобного.

— Кто это сделал? — голос звучал резко от того, что ее тошнило, а руки дрожали от гнева.

— Добрый и любящий человек, который взял меня, — в голосе мальчика слышалась насмешка. — И был готов усыновить меня, если я полюблю его семью так сильно, как они уже любят меня. Он сделал это, когда я не мог работать так, чтобы угодить ему. Когда я упал, потому что у меня больше не было сил. Когда я сбежал, потому что думал — лучше умереть, чем жить в этом аду.

— А другие знали? — Изабель отказывалась верить в безнаказанность подобной жестокости.

— Они были слишком заняты избиением своих сирот, чтобы интересоваться мной.

Изабель стало плохо. Она никогда не слышала о столь бесчеловечном обращении, даже не могла вообразить такого до сих пор.

— Если кто-то попытается меня избить, я убью его, — заявил Шон.

— Нет, руки у тебя будут связаны.

— Черт! — воскликнул Брет. — Ты хочешь сказать, тебя связали?

— Нас всех привязывали, чтобы мы не сбежали.

— Черт! — снова повторил Брет.

Изабель посмотрела на других мальчиков. Все обернулись к ней, выжидая, что она решит.