Барбара Картленд: Цыганская свадьба

— Откуда это? — рассмеялся Чарльз Коллингтон.

— Найдешь на одной из страниц, — неопределенно сказал маркиз. — Я как-то прочел эту книгу от корки до корки и пришел к выводу, что большинство пари заключали либо пьяницы, либо сумасшедшие.

— А как насчет вот этого? — спросил капитан.

Перевернув страницу, он прочел: «Мистер Браммел держит пари с мистером Метуином на двести гиней против двадцати, что Бонапарт прибудет в Париж двенадцатого сентября 1812 года».

— Ну, Браммел-то в тот раз получил свой выигрыш, — заметил маркиз Рэкстон.

— Бедняга Браммел, как жаль, что его здесь нет! — сказал Чарльз. — Вот уж кто умел поставить на место выскочку!

— Да, это правда, — согласился маркиз, а потом добавил: — Ну что же, Чарльз, время довольно позднее. Направимся в оперу?

К его великому изумлению, его друг ничего не ответил. Спустя несколько мгновений капитан Коллингтон изменившимся голосом проговорил:

— Посмотри-ка вот на это, Фабиус.

Он пододвинул книгу маркизу, и, следуя за указующим персом друга, тот прочитал:

«Мистер Джетро Рэкс держит пари с сэром Джейсом Копли о том, что до конца 1818 года станет обладателем титула и состояния».

Маркиз медленно прочел запись, а потом повернулся и посмотрел на своего друга.

— У тебя остается ровно восемь месяцев, — тихо сказал Чарльз Коллингтон.

— Не думаешь же ты… Нет, не может быть… — начал маркиз.

— Не будь дураком, Фабиус. Все совершенно очевидно. Я же говорил, Джетро молил бога, чтобы ты погиб. И я нисколько не сомневаюсь, что сегодня он перешел от молитвы к делу!

— Подозреваю, что ты прав, — согласился маркиз Рэкстон.

— И что ты собираешься предпринять по этому поводу? — осведомился капитан.

Маркиз пожал плечами.

— А что я могу сделать? Не стану же я обвинять Джетро в том, что он бросал на меня с крыши куски камня — у меня нет доказательств!

— Но, господи, Фабиус, ты же не можешь сидеть сложа руки и ничего не делать! Рано или поздно он тебя прикончит!

— Да, довольно интересная получается ситуация, правда?

— Не надо глупить, Фабиус! — укорил друга Чарльз. — Тебе прекрасно известно, что я всегда презирал твоего кузена. Я давно знаю, что он — отпетый негодяй, так что меня нисколько не удивила его попытка убить тебя. Однако мне невыносима мысль о том, что он может добиться своего.

— Мне и самому эта мысль не очень нравится, — суховато отозвался маркиз.

— Ну, тогда предприми что-нибудь! — настойчиво повторил Коллингтон.

— И что бы ты предложил?

— Ну, что-нибудь же можно придумать!

— Да, можно, — медленно проговорил маркиз, но, несмотря на настойчивые вопросы своего друга, не стал ничего ему рассказывать.

На следующий день леди Уолден, находившаяся в своем доме неподалеку от Сен-Олбенса в Хартфордшире, была удивлена появлением неожиданного гостя.

— Фабиус! — изумленно воскликнула она, когда ей доложили о маркизе. — А я считала, что, уехав в Лондон, ты уже не возвращаешься, пока не кончится сезон.

— Я хотел тебя повидать, — объяснил маркиз.

— Я польщена, — улыбнулась леди Уолден. — Но дело в том, что я собиралась завтра уехать: не хочу пропускать бал герцогини Девоншир, а он должен состояться в четверг.

— Я был уверен, что ты там появишься, — сказал маркиз.

— И все-таки приехал в такую даль, чтобы повидать меня сегодня. Я польщена, Фабиус.

Однако в ее взгляде маркиз Рэкстон прочитал удивление.

Когда Юдит Уолден шесть лет тому назад покинула школьную скамью и дебютировала в свете, то сразу же стала признанной красавицей Сент-Джеймса.

Она обладала тем типом красоты, который в тот момент как раз был в моде: светлые волосы, голубые глаза и чудесные формы, которые можно было бы назвать воплощением женственности.

Подобно яркой комете, блеснув на небесах аристократического Лондона, она вызвала всеобщий восторг, но с годами ее красота стала только больше и, кроме того, ее состояние тоже заметно выросло.

В семнадцать лет она вышла замуж за бесшабашного, обаятельного и невероятно состоятельного сэра Богрейва Уолдена.

Однако брак оказался недолгим: в последний месяц войны сэр Богрейв погиб, оставив своей вдове огромное состояние. А еще год спустя у леди Уолден умер отец, и она получила в наследство, помимо прочего, десять тысяч акров земли, примыкавшей к поместью маркиза Рэкстона.

Юдит и Фабиус знали друг друга с детства, и их отцы всегда полагали, что им следует пожениться и объединить фамильные поместья.