Барбара Картленд - Цыганская свадьба

И в то же время в нем всегда ощущалась некая сдержанность или, правильнее было бы сказать, отстраненность, из-за которой женщинам любого класса начинало казаться, что они недостаточно хороши для него.

Среди актрис кордебалета, которые были настолько привлекательны, что пользовались немалым успехом у щеголей и денди Сент-Джеймса, маркиза за глаза прозвали «Его Высокомерием». Но что характерно — никто из друзей маркиза Рэкстона не отважился сообщить ему о том, какое он получил прозвище.

Глядя на своего друга, отделенного от него крышкой стола, капитан Коллингтон подумал, что во время пребывания в армии он действительно казался более счастливым и беззаботным, чем в эту минуту.

— Знаешь, в чем дело, Фабиус? — вдруг сказал он. — Тебе надо бы жениться!

— Жениться? — переспросил маркиз, явно изумленный подобной мыслью.

— Тебе уже двадцать семь, — объяснил капитан Коллингтон. — Мы ведь с тобой ровесники. И, по правде говоря, лучшие наши годы миновали. После нас выросло уже целое поколение безбородых юнцов. Они расхватывают богатых невест и считают себя знатоками моды.

— Большинство этих юнцов бросилось бы бежать при первом же звуке выстрела! — презрительно бросил маркиз.

— Ну, это не совсем так! — запротестовал капитан Коллингтон. — И в то же время я должен признать, что большинство из них кажутся довольно незрелыми. Я совершенно уверен, Фабиус: война старит человека.

Маркиз улыбнулся — и при этом его лицо приобрело некое бесшабашное обаяние, казавшееся тем более неожиданным после его обычной серьезности.

— И ты считаешь, что брак был бы для нас наилучшим выходом?

— Я этого не говорил, — возразил Чарльз Коллингтон. — Я просто предложил женитьбу как лекарство от твоей постоянной скуки и недовольства жизнью.

Маркиз запрокинул голову и от души расхохотался.

— По-моему, лекарство будет пострашнее самой болезни! Ты можешь себе представить, каково это: навсегда связать себя с одной-единственной женщиной?

— И в то же время, Фабиус, тебе нужен наследник.

Маркиз внезапно посерьезнел.

— Ты вспомнил о Джетро?

— Да! — подтвердил его друг. — Ты, наверное, знаешь, что он занимал крупные суммы, рассчитывая, что тебя убьют на войне?

— Да, я слышал об этом, — сказал маркиз. — Если мне и нужен был стимул не дать себя продырявить наполеоновским солдатам, то им служила мысль о том, что Джетро готовится поселиться в Рэкстоне в качестве шестого маркиза.

— Согласен: мысль просто невыносимая.

Чарльз Коллингтон допил остававшийся у него в рюмке портвейн, а потом произнес:

— Нечего нам сидеть и весь вечер портить себе настроение разговорами о твоем кузене или ломать голову над тем, как прогнать твою хандру. Чем мы себя развлечем?

Маркиз взглянул на часы, стоявшие на каминной полке.

— Я планировал поехать в оперу к окончанию спектакля. Там есть одна симпатичная блондинка, которую я намеревался пригласить поужинать.

— А, знаю, знаю, — отозвался Чарльз. — Прелестная венка. Пожалуй, она и вправду может прогнать твою скуку — по крайней мере на сегодняшний вечер!

— Потом, может и прогонит, — сказал маркиз. — Но до этого ведь ещё надо вытерпеть разговорчики с этими милыми пташками — вот уж когда время тянется долго! Особенно мне надоели иностранки. Поужинай со мной, Чарльз. У тебя в труппе есть какая-нибудь симпатия?

— Похоже, всех самых привлекательных я уже перебрал, — ответил мужественный капитан. — И тут я с тобой согласен, Фабиус: говорить с ними совершенно не о чем.

Маркиз вздохнул.

— «Вы думать, я милая, да? — передразнил он их ломаный английский. — Вы подарить мне славный брошка? Мне так трудно платить за квартир!» О боже, сколько раз я все это слышал!

— Надо думать, они считают, что тебя легко разжалобить! — рассмеялся Коллингтон. — И в то же время всегда забавно прикидывать, окажутся ли они занимательнее дамы полусвета, с которой ты был накануне, или девицы, с которой развлекался позавчера.

— Знаешь, Чарльз, что с тобой происходит? — заметил маркиз Рэкстон. — Ты становишься настоящим донжуаном! А еще говоришь мне, чтобы я женился и остепенился! А как насчет тебя? У тебя ведь неплохое состояньице, вернее, будет, когда умрет твой отец.

— Но он в свои шестьдесят пять еще здоров и крепок! — отозвался капитан Коллингтон. — А я не собираюсь вешать себе на шею лишние расходы на жену и детей, пока у меня не будет достаточно денег. С тобой-то все совсем иначе!