Вирджиния Хенли: Идеальный любовник

— Джо, Джо, Джо!

Шон уже собирался переступить порог спальни, когда услышал этот крик и понял, что опоздал. Вред уже был причинен. Все, что ему оставалось делать, это не трогать их, пока они наслаждаются последними минутами страсти. Ему хотелось поколотить Джозефа за его рискованный поступок, но крик наслаждения молодой женщины, казалось, был исторгнут из самого сердца, так что у него не осталось сомнений, что эти моменты экстаза выпадают на ее долю не слишком часто. Какой от этого вред? Что плохого в том, что женщина ищет немного радости в своей рабской жизни?

Шон вышел из дома и направился к длинному каменному молу, где пришвартовалось его судно «Месяц». Матросы увидели его и поднялись на борт. Все они были родственниками: племянники, дядья, двоюродные, троюродные и четвероюродные братья. Дедом Шона по материнской линии был Эдвард Фитцжеральд, граф Килдэрский. Три поколения Фитцжеральдов составили собственный клан. Большинство мужчин ходили на торговых кораблях, принадлежащих О'Тулам.

— Дэнни, Дэйви, вы вдвоем отправляйтесь вниз. Мы проверим груз. — Шону О'Тулу не составляло труда командовать. Он учился семейному судоходному бизнесу с двенадцати лет. Его отец Шеймус говорил, что характер Шона больше подходит для управления людьми, чем характер Джозефа. Шон делал это с юмором. Почти всегда ему удавалось справиться с трудной ситуацией благодаря своему очарованию и уму. Джозефа учили заниматься ирландской политикой, а для этого требовались совсем другие навыки.

Шеймус О'Тул обладал одним из самых изворотливых умов в Ирландии. Чтобы избежать уголовного преследования, он записал сыновей протестантами, хотя они таковыми не являлись. Грейстоунс, его внушительный дом в георгианском стиле, был известен как Замок Лжи. Причин для подобного названия существовало множество, и не последней среди них стало то, что в его домовой церкви каждый божий день служили католическую мессу. Шеймус всегда настоятельно советовал сыновьям: «Делай всегда то, что выгодно, и никогда не ошибешься!»

В трюме Шон проверил тросы, удерживающие бочонки с коньяком, потом приказал матросам заставить их бочками с сельдью, как они сделали на пути сюда, скрывая емкости с ирландским виски. Пьянство — самый распространенный порок в восемнадцатом веке, хвала Господу. О'Тулы нажили целое состояние, нелегально вывозя ирландское виски и контрабандой ввозя французский коньяк, чтобы удовлетворить ненасытные потребности зажиточных англо-ирландцев, правивших на этой земле или полагающих, что они правят.

Когда Джозеф наконец поднялся на борт, команде не потребовалось приказа поднять якорь и паруса. Прежде чем он дошел до рубки, где Шон подделывал накладные на груз, корабль уже отчалил от каменного мола и вышел из бухты в Ирландское море.

— Прости, что я не помог с бумагами, но ты разбираешься в этом лучше, чем я.

— Ты опускал свое перо, но отнюдь не в чернила, — медленно проговорил Шон.

Джозеф тут же взорвался:

— Что, черт побери, это значит?

Стальные глаза Шона прямо глянули на брата и выдержали его вызывающий взгляд.

— Именно то, что ты думаешь. — Глаза Шона скользнули к незастсгнутому вороту рубашки брата. — У тебя на шее следы укусов.

Покраснев, Джозеф рассмеялся:

— Служаночка в доме не смогла удержаться.

Глаза братьев снова встретились.

— Ты можешь сколько угодно лгать себе, Джозеф, но никогда не делай глупости — не лги мне. Как, черт возьми, я смогу прикрыть тебя, если не знаю, что ты затеваешь? — Шон мрачно посмотрел на брата.

— Если бы ты увидел ее, ты бы понял.

— Мне нет нужды видеть ее. Она из Фитцжеральдов, и этим все сказано. — Шон вздохнул и собрал бумаги. — Что сделано, то сделано, и ничего не исправишь, но в следующий раз, если тебе захочется, подумай о том, что сделает Монтегыо, если узнает. В Адмиралтействе у него целая сеть шпионов, да и слуги всегда болтают языками.

Джозеф шумно сглотнул, представляя себе, как его кастрируют. Потом с типичной для него бравадой засмеялся:

— Я не боюсь этого старого борова!

«А следовало бы, — подумал Шон, — потому что у этого мужлана нет души».

Он подавил страх за брата и хлопнул Джозефа по плечу:

— Ты неразумный дьяволенок, я не о тебе беспокоюсь, а тревожусь за Эмбер Фитцжеральд.

Когда корабль О'Тулов прибыл в гавань Дублина, принадлежавшую, как считалось, англичанам со всеми потрохами и управлявшуюся британским Адмиралтейством, Шон быстро провел груз через таможню. Он перемахнул через поручни с фальшивыми документами в руке.