Вирджиния Хенли - Неискушенные сердца

Парис Кокберн сидел в Мастэр-Тауэр, в одной из башенок, венчавших мощные опорные башни замка Кокберн-спэт. Теперь он новый лаэрд, помещик, глава клана. Отец недавно отошел в мир иной, и старший сын унаследовал его титул, дарованный королем. Парис удрученно размышлял, оглядывая окрестности, возможно ли пост блюстителя закона и порядка, надзирателя шотландских границ, увязать с ним самим и со всем кланом Кокбернов?

Ну что ж, решил он, так тому и быть. Отныне жители пограничной полосы обязаны верой и правдой служить своему лаэрду. Джеми бросил их ради короны Англии — незадолго до смерти королева Елизавета назвала его своим наследником.

Парис Кокберн нахмурился — густые брови сошлись над темно-зелеными глазами, цвет которых казался еще интенсивнее в сочетании с огненным оттенком волос. Нос с горбинкой и выступающие скулы придавали лицу выражение надменности. Суровые складки вокруг плотно сжатого рта старили Париса: сейчас ему можно было дать гораздо больше двадцати пяти лет. В расстегнутой рубашке, обнажавшей мощную, крепкую, как колонна, шею и темно-рыжие волосы на груди, в брюках, заправленных в высокие, до колен сапоги, он совсем не чувствовал холода.

Невидящим взглядом Парис уставился в каменный оконный проем на тяжелые тучи, нависшие над черным Северным морем. Погруженный в себя, он не слышал криков арктических крачек, не замечал ласточек, шнырявших над морем, как чертенята с раздвоенными хвостами. У ног лежала верная Мэнглер — помесь мастиффа с волком. Свирепая сука, но цены ей не было, он ее не променял бы на все золото мира.

Парис не мог справиться с собой, то и дело возвращаясь памятью к событиям двухмесячной давности, к тому дню, когда он нашел во внутреннем дворике разбитое тело отца, упавшего с зубчатой стены Блэк-Тауэр. Парис закрыл глаза, желая скрыть слезы боли от недавней утраты. Сжав кулаки, он в очередной раз пытался найти ответы на мучительные вопросы. Почему это произошло именно тогда, когда семья находилась вдали от дома — в Эдинбурге? Почему никто не видел, как это случилось? Почему никого не оказалось рядом? Не убийство ли это? Он потряс головой, словно желая отогнать наваждение. Отец хромал на левую ногу после ранения, полученного несколько лет назад во время карательного рейда в земли Гордонов, их заклятых врагов. Но Парис никак не мог смириться с мыслью, что такой живой и сильный мужчина, как лорд Ангус Кокберн, просто поскользнулся и упал.

Новое назначение не тяготило Париса и не прибавляло ответственности — в последние несколько лет Ангус доверил ему ведение всех дел. Сейчас он поднялся на Мастэр-Тауэр просмотреть бухгалтерские книги. Отец считал, что это должен делать только он один и больше никто. Листая страницу за страницей, Парис упрекнул себя в халатности: два месяца он не открывал эти «тайные фолианты». Вот списки «для шантажа»: перечислено, кто и чем должен платить — деньгами или скотом — в обмен на обещание представителей клана не воровать скот и не сжигать деревни. Парис пробежался по колонкам цифр. Вот расчеты по продаже виски, конечно, нелегальной, и шерсти, тоже нелегально экспортированной.

Губы Париса раздвинулись в улыбке, крепкие белые зубы сверкнули на загорелом лице. Чем больше правительственных запретов, тем выше доходы от контрабанды, которой он занимался. Корабли, тайно перевозившие шерсть в Голландию, возвращались с французским бренди, лионским шелком и брюссельскими кружевами. Что ни говори, а продажа крупного рогатого скота и овец дает огромный доход. Да, конечно, какую-то часть животных они угоняли, но основное поголовье выращивали сами вполне законно, на собственных землях.

Парису в наследство досталось незаконное, но хорошо налаженное и весьма прибыльное дело, на котором держалось несколько поколений Кокбернов. Но не только они сами жили богато и беззаботно — каждому обитателю их земель контрабанда облегчала существование. Парису доставляло удовольствие видеть хорошие дома своих людей, знать, что они едят досыта. Он покачал головой, поражаясь дерзости отца, составившего подробный список награбленного, Ангус заносил сюда каждый трофей, захваченный на кораблях. Как он искушал судьбу! Нет, лучше положить этому конец.

Он продолжал изучать движение денег, вникая в суммы расходов. Да, немало истрачено многочисленными братьями и сестрами — в основном на пустяки и экзотические штучки. Он и сам ни в чем себе не отказывал, а потому ему и в голову не приходило урезать чьи-то траты — на депозите лежало гораздо больше золота, чем они могли себе представить.