Джоан Смит: Большой рождественский бал

– Да. Я ждала другого человека, – объяснила она с ответной улыбкой.

Снег густо запорошил его шубу белыми звездочками.

– Может, вы хотите снять пальто и стряхнуть снег? – предложила Кетти.

– Боюсь, что намочу ваш ковер, – сказал он, позволяя шубе соскользнуть с плеч и открыть взорам костюм на первый взгляд удивительный. Фрак, в котором Гордон немедленно признал бы работу Вестона, плотно облегал широкие плечи. Жилет был золотой, с тонкими темно-красными полосками, а галстук – неожиданный: гессенские блестки под несколькими капельками воды. Незнакомец стряхнул снег с шубы на камень, лежащий перед каминной решеткой, и грациозным движением сложил ее.

Этот джентльмен был далек от круга обычных клиентов. Чего только миссис Рэдклиф не сделала бы для него. Кетти была заинтригована.

– Что я могу сделать для вас, мистер…?

Его рука предупреждающе взлетела:

– Скажем, Л. Лавл. Мистер Лавл. – Лучше скрыть настоящее имя. – Я хотел бы поговорить с мистером Рейнольдсом, мадам.

Кетти почувствовала, как ее пальцы плотно сжались. Если он думает о ней, как о молодой девчонке, ему придется откланяться.

– Мисс Лайман, – сказала она. – Может, я смогу вам помочь? Я иногда выполняю переводы для своего дяди. Если ваш текст на итальянском или испанском, то придется позвать дядю. Я же перевожу с французского и немецкого.

– Его нет?

– Он вышел вздремнуть на часок. Если вы не торопитесь, я позову его.

Лорд Костейн очень даже торопился. Девушка оказалась племянницей Рейнольдса, она все сделает, как надо. В следующее мгновение он принял решение.

– Это немецкий, – сказал он и вынул письмо из кармана. – Судя по табличке, вы выполняете срочные переводы. Я могу на это рассчитывать? Это письмо не мое. Мой друг получил его из Германии, но он не знает никого, кто мог бы перевести его, а я случайно увидел вашу табличку.

– Вы живете поблизости, мистер Лавл? – спросила она, беря в руки записку.

– Нет, я живу на площади Гросвенор, – сказал он, намеренно назвав адрес, далекий от его площади Беркли.

– Наверное, вы работаете в Уайтхолле, если заметили маленькую табличку моего дяди?

Он прочитал лишь вежливый интерес в ее глазах и почувствовал облегчение.

– Нет, просто я однажды прогуливался по парку Сент-Джеймс и, проходя, полюбовался вашим домом. Мой друг, тот, кому прислали эту записку, даже не может себе представить, кто мог написать ему из Германии. Всем свойственно ошибаться, смею заметить. В конце концов, Браун – фамилия совсем не редкая. – «Зачем я так сказал? А вдруг в письме упоминается другая фамилия!»

«Слащавое любовное письмо, – сказала себе Кетти, – и ему стыдно в этом признаться». Она была разочарована, но вслух произнесла:

– Нет необходимости объяснять мне происхождение записки, мистер Лавл. Я просто переведу. Вы подождете? Я вижу, она короткая.

– Да, конечно.

– Вам, наверное, будет приятно посидеть у огня, я недолго.

– Спасибо. – Он на мгновение присел, но скоро встал, меряя шагами комнату в явном возбуждении.

Кетти достала чистый лист бумаги для своего перевода, прочитала письмо и озабоченно нахмурила брови. Это было не любовное письмо! В нем говорилось о джентльмене, разбитом под Москвой, и строились планы того, как Германии одолеть этого джентльмена, пока он в замешательстве. Этим джентльменом, очевидно, был Наполеон Бонапарт, который вторгся в Россию, и если мистер Лавл не шпион, то ее это очень удивляет. Волнение Кетти росло по мере того, как до нее доходило, что именно она читает. Единственный вопрос, который оставался открытым, – чьим же шпионом был мистер Лавл? У него вид южанина, хотя произношение англичанина. Его безупречная одежда не позволяла думать, что он живет на площади Гросвенор, а тот факт, что он знал о маленьком бюро переводов ее дяди, указывал на то, что он действительно работает в Уайтхолле. Кетти покосилась через плечо и увидела, что он пристально и сосредоточенно наблюдает за ней. Она подавила свое волнение и дикие фантазии и перевела записку. Когда она закончила, то сказала: «Готово, мистер Лавл», – подчеркнуто спокойным голосом, но ее руки дрожали. Он мгновенно бросился вперед.

– Сколько?

Она ограничилась пронизывающим взглядом.

– Для меня было большой честью переводить это. Можете сказать мистеру Брауну, что я отказываюсь от платы.

Их глаза встретились и задержались друг на друге. Он прочитал в ее взгляде понимание, и его сердце сжалось.

– Вы поняли, – сказал он глухим голосом.