Мэри Бэлоу - Бессердечный

Лорд Куинн обернулся и громко расхохотался.

– Оставь эти свои парижские замашки. Ты теперь живешь в Англии, мой мальчик, а здесь шляпа нужна для того, чтобы голове не было холодно.

– Боже меня упаси! – в сердцах ответил герцог.

Когда дверь за дядюшкой захлопнулась, он вернулся а библиотеку.

Невеста. Он никогда не задумывался всерьез о женитьбе, несмотря на то, что ему было уже тридцать лет и два года назад, когда его брат скончался всего лишь через три года после смерти отца, он неожиданно получил высокий титул.

Нет, он не хотел даже думать об этом. Супружеская жизнь не для него. Быть мужем означало принадлежать кому-то и кем-то владеть. Означало иметь детей и все неприятности, с этим связанные. Быть ограниченным душой и телом. Стать опять уязвимым.

Сейчас он был неуязвим. Последние десять лет он тщательно оберегал свою независимость, хотя, скорее, девять, если вспомнить, что первый год он скулил и упрашивал и только потом окунулся в мир неуправляемого эгоистичного разгула.

Он сам создал себе состояние, сперва рискованными аферами, а потом – осторожно вкладывая деньги. Он сделал из себя настоящего парижанина, и его не только принимали, но и добивались его присутствия в самых высоких кругах. Он научился очаровывать самых красивых и знатных дам, любить их, а потом избавляться от них, когда они ему надоедали. Шпага и пистолет в его руках стали смертельным оружием. Он овладел искусством быть любезным, оставаясь холодным в душе, и не верил ничьей любви, даже если это и любовь собственной семьи. Он не хотел ни любить, ни быть любимым.

Герцог Гарндонский знал, что снискал славу безжалостного, бессердечного человека. Такой репутации он и добивался. Он хотел, чтоб таким его воспринимали люди. Таким он хотел быть.

И теперь он должен жениться? Только потому, что его дядя считает это хорошей идеей? Когда это он позволял дядюшке решать что-то за него?

Люк снова прислонился к камину.

«Если честно, – думал он, отсутствующим взглядом скользя по комнате, – надо признать, что я частенько принимал советы Теодора. По его совету я уехал тогда во Францию и оставил наконец надежду вернуться к прежней жизни».

Сейчас ему казалось забавным, что он когда-то считал своим предназначением церковь и хотел стать священником. Да, это дядя посоветовал ему уехать в Париж и начать там новую жизнь. И по его же настоянию он вернулся теперь домой – то есть почти домой, – вернулся в Англию, в Лондон.

Люк не был уверен, что когда-нибудь сможет вернуться в Баденское аббатство. В Бадене была Генриетта. Вдова Джорджа. А значит – его сестра.

Если бы он женился, наверное, было бы проще вернуться туда, пришла к нему непрошеная мысль. Но он не хотел жениться. И не хотел возвращаться. Если бы не его обязанности. Что там Тео говорил об этих людях? Они теперь зависят от него? Дьявол! Да кто они такие?! Люди его отца. Люди Джорджа. А теперь его, Люка.

Он никогда не хотел быть герцогом Гарндонским. Никогда не завидовал старшинству брата. Он был согласен быть просто лордом Лукасом Кендриком. Возможно, преподобным Лукасом Кендриком. Он печально усмехнулся. Бедный наивный мальчик. Полный решимости в свои двадцать лет стать священником, жениться и жить счастливо до конца своих дней.

Что ж, решил он, надо заставить себя увидеться с матерью, и с Эшли, и с Дорис тоже, пока они в городе. Если верить Тео, у сестры и брата были какие-то сложности, с которыми мать не могла справиться. И решать их придется ему. Ну с этим он, с Божьей помощью, разберется, а вот об аббатстве он будет заботиться с большого расстояния. Возможно, он пошлет туда нового управляющего и избавится от Колби. Или лучше вызовет Колби в Лондон, чтобы тот отчитался перед ним.

И он не женится. И в самых недвусмысленных выражениях скажет об этом Тео, как только увидит его. С такими, как Тео, надо быть потверже. Они волей-неволей заставят человека делать то, что им от него нужно. Определенно Тео упустил свое призвание. Ему следовало быть дипломатом.

Люк приехал в Англию, чтобы вернуться на родину герцогом и чтобы навестить мать, сестру и брата. Ему придется утвердить свою власть там, где это потребуется, но только при крайней необходимости. Им двигало чувство долга и, возможно, любопытство. Но он не собирался оставаться здесь. Как только обстоятельства позволят, он вернется в Париж. В Париж, которому он принадлежит, где он счастлив, – если только человек без сердца может быть счастлив. Он не искал счастья. Если кто-то счастлив, значит, он может и страдать, и – рано или поздно – это случится. Гораздо спокойнее избегать любых сильных чувств.