Мэри Бэлоу: Золотая сеть

Вечер выдался на редкость холодным для мая. Дождь еще не начался, но все небо было затянуто тяжелыми свинцовыми облаками, и пронизывающий ветер безжалостно набросился на легко одетую юную леди, которая в полном одиночестве шагнула в его ледяные объятия. Как ни старалась она закутаться в тонюсенький темный плащик, накинутый поверх еще более тонкого вечернего платья, защитить от непогоды он не мог. Одной рукой девушка тщетно пыталась запахнуть полы плаща, другой ухватилась за трепещущие на ветру края капюшона.

Александра Парнелл задрожала и склонила голову, но возвращаться обратно на бал к веселым, разодетым в пух и прах гостям ей совершенно не хотелось. Даже несмотря на то что сквозь высокие окна зал призывно манил ее сотнями сверкающих свечей, безудержным весельем и теплом — честно говоря, там было не просто тепло, а душно, поскольку выходящие в сад французские окна держали из-за непогоды закрытыми.

Может, это и глупо, но Александра предпочла балу одинокую прогулку по холодному саду, по крайней мере на время. Более того, она даже радовалась непогоде. Будь на улице чуть теплее или ветер потише, гости наверняка бродили бы здесь целыми толпами и уединиться ей вряд ли бы удалось.

Она повернула голову и бросила взгляд через плечо. Никого. И все же она инстинктивно отошла подальше от ярко освещенного особняка к темной, ведущей к конюшням аллее. Похоже, над обитателями Лондона какой-то рок висит: их конюшни располагаются либо слишком далеко от дома, либо чуть ли не у них на головах.

Александра снова вздрогнула, уткнулась носом в руку, крепко сжимавшую капюшон плаща, и подула в ладошку. Глупо было убегать вот так. Туфельки наверняка испачкались. И гладкие, собранные в пучок волосы растрепались под капюшоном — как Нэнни Рей ни настаивала, девушка не захотела сделать праздничную прическу. К тому же убежать навсегда ей все равно не удастся. Вскоре придется снова вернуться в зал.

Ей уже двадцать один. За последние недели у Александры вошло в привычку вести внутренний монолог. Это был ее первый и, вероятно, последний по-настоящему активный сезон в Лондоне, когда ей приходилось принимать участие во всех развлечениях бомонда. Папа ни с того ни с сего решил, что ей следует поближе познакомиться с высшим светом, прежде чем официально объявить о долгожданной помолвке с герцогом Петерлеем. Они всем семейством переехали в дом на Керзон-стрит — папа, мама, ее брат Джеймс и она. И с тех пор вот уже месяц упорно встречались с нужными людьми и посещали все надлежащие мероприятия.

Она должна быть на седьмом небе от счастья. Многие девушки умерли бы от радости, окажись они на ее месте. Но подобная развеселая и фривольная столичная жизнь явно не для нее. Она была просто-напросто не готова к ней. Только теперь Александра начала понимать, в какой строгости воспитывали их с братом Джеймсом в Данстейбл-Холле. Любые развлечения и забавы неизменно вызывали неудовольствие отца. Каждая мысль, каждое слово и действие взвешивались на весах церковных истин, Священного Писания и непреклонных представлений отца о благопристойности, добродетели и морали. В отличие от Джеймса она даже в школу не ходила, а потому почти ничего не знала об окружающем ее мире.

Сколько Александра себя помнила, она была предназначена герцогу Петерлею, который был на двадцать лет старше ее. Она видела его всего несколько раз, да и то мельком и в строго официальной обстановке. Герцог нечасто появлялся в своем поместье, которое граничило с их владениями. Он служил в правительстве и потому большую часть времени проводил в Лондоне.

Александра никогда не задавалась вопросом, почему должна выйти именно за этого человека. Должна, и все тут. Она и теперь не подвергала этот факт никакому сомнению. По прибытии в Лондон она несколько раз встречалась с ним и не нашла никаких изъянов. Во многом он сильно походил на ее отца — строгий, непреклонный, но в то же время честный и искренний. К несчастью, он, как человек слишком занятой, не имел возможности присутствовать на всех увеселительных мероприятиях, которые ей надлежало посещать.

А потому чувствовала она себя немного неловко. Ничего общего с окружающими ее светскими завсегдатаями .Александра не имела; ни мужа, ни поклонника, как другие девицы, себе не подыскивала. Отец не позволял ей одеваться по последней моде, да и сама она не могла пересилить себя и хотя бы сделать укладку поинтереснее.