Джулия О Мани - Дочь Дракона. Книга 2

– Какого дракона?! – выкрикнул король.

Первый валун с треском и рокотом едва не смел двух его солдат. Следующий камень, поменьше, пронёсся, подпрыгивая и раскалываясь на ходу, перед самыми мордами коней. Животные шарахнулись, насколько позволяла дорога. Кобыла под Надаром бесилась и ржала от страха. Летели комья сырой земли из-под копыт пегой*. Он сдерживал её крепкой рукой и поглядывал вверх, силясь угадать, откуда покатится новый валун. Все с ужасом ждали чего-то, охваченные смертельной тревогой. Воздух вспорол чей-то клич.

– Берегись!

Предупреждающий возглас опоздал. Все случилось мгновенно. За один вздох. Земля сильно дрогнула. Так, забавляясь ничтожными притязаниями смертных, мог бы расхохотаться сам холм. Камни набирая скорость, величаво и тяжеловесно вращались, приминая хрустящие осыпи.

Придавило несколько латников позади. Одному размозжило всю левую половину тела. Второго превратило в кисель до самого паха.

Каким-то чудом сам Надар сумел вытянуть одну ногу из стремени, до того, как столкнулся с громадным булыжником, но это оказалось практически бесполезно: кобыла рухнула на землю, подминая его. Мощный удар в грудь, выбил из-за клацнувших зубов кровавую слюну. От тяжести его нагрудник и бок покрылись глубокими трещинами. Треск костей показался ему самому оглушительным.

Темнота…

Всеобъемлющая боль и чьи-то возбуждённые крики. Толпа его людей вокруг набухала, как губка, брошенная в воду.

Темнота…

Чувство, схожее со страхом встрепенулось в его душе. Страх, что не успел, недоделал кучу дел…

Темнота…

Капли дождя одна за другой стекали по его коже, смывая с лица кровь.

На этом коварство горных духов оказалось исчерпано. Валуны замерли. В наступившей после грохота зловещей тишине, лишь кое-где, продолжали осыпаться мелкие камешки. Обвал кончился.

Земля была цвета крови. Трава цвета крови.

– Проклятье! – нагнувшись, советник коснулся пальцами небьющейся жилки на открытой шее короля.

*сдюжить– справиться с чем-то, выдержать.

*промоина– углубление в грунте, образованное временным водотоком.

*пегая– (о масти лошадей) пятнистая, пёстрая, с большими пятнами, крапинами-пежинами.

Дождь перестал, забрезжило солнце, на голых ветвях яблонь неподвижно сидели птицы, и пёрышки их ерошил холодный ветер. Изредка на землю шлёпались, разбиваясь на мелкие брызги, тяжёлые дождевые капли. Купы* деревьев, что росли вокруг фермы выделялись на пасмурном небе, редкими темно-лиловыми пятнами.

Работа в доме кипела: несколько слуг орудовали щётками и тряпками, распахивали настежь окна и двери. Во дворе стоял размеренный стук топора. Сторожевые псы лаяли возле своих будок, изо всех сил натягивая цепи.

Старшая экономка по имени Мелити, в шерстяной клетчатой накидке, как обычно считала тушки заготовленного мяса, хорошо понимая: нельзя дать пропасть ни одному хвостику и ушку – ведь ей кормить целую ораву слуг. Окорока в погребе грели её душу так, как не согрело бы самое роскошное платье.

– Соль на исходе. Тазы прохудились, – сердито бормотала под нос, делясь размышлениями с высшим разумом, который всё слышит и видит.

Она все любила контролировать. Особенно кто и чем занимается.

Высунулась в окошко. Тюк – тюк – тюк – отлетали поленья, раскалываясь на две половинки. Позвала к себе человека, который работал топором.

На зов экономки мужчина явился так быстро, как мог.

– Солнце на землю упало, или ты меня хотела? Так вот он я. Весь твой, – управляющий фермой нередко пытался вовлечь её в двусмысленную болтовню.

Она обернулась, сразу поднимая глаза из-за его высокого роста.

– Скоро уж обед, а из поварни дым не валит, – кивая на невычищенный, полный старой золы, давно остывший камин, сказала она, стараясь вложить в голос всю имеющуюся у неё твёрдость.

– Дрова в поленнице сами из ниоткуда не возникают. Чем я по-твоему сейчас занимался?

Служанку разозлили его слова.

– Мне ещё только о дровах думать не хватало. Кто из нас управляющий? – всплеснула руками и уставилась на него маленькими глазёнками. – Я итак дней не вижу, ног под собой не чую, – тон её был таким, будто обычно он спит до полудня и лишь сегодня сподобился подняться пораньше.

– Запрет миледи, пороть дворню представляется мне не вполне разумным, – в глазах мужчины мелькнуло что-то, похожее на разочарование.