Лесса Каури: Золушки из трактира на площади

— А где она сейчас?

— Мне пришлось продать ее, когда родителей не стало.

— Тяжело было? — гость, с сожалением покачав головой, отодвинул пустую тарелку и потянулся к другой — с ребрышками.

— Ну… — пожала плечами Матушка. — Непросто.

— И как же ты справилась? — Кай взглянул на нее с интересом.

— Просто делала, что должна.

Матушка подлила ему пива и случайно встретилась глазами с Турмалином, сидящим в углу, за спиной гостя. Тот улыбнулся, одобрительно кивнув. На сердце Бруни стало радостно — одобрение старика придавало ей уверенности.

Когда в трактире стало слишком шумно, Кай поцеловал ее руку и поспешил уйти, оставив более чем щедрую плату. Он улыбался, прощаясь, и вообще выглядел сытым и довольным, что не могло не радовать хозяйку заведения.

Баюкая ощущение тепла его губ на своих пальцах, она вернулась за стойку и первым делом спросила у Ровенны, где парнишка.

— Наелся, как хряк, и дрыхнет в чулане, — сообщила та в перерывах между беготней с подносами. — Наверх я его не пустила, хозяйка…

Она не договорила, но Бруни и так поняла — старшая Гретель боялась, что оборотень что-нибудь украдет.

В дверях показался Томазо Пелеван — глава Гильдии каменщиков. Невысокий, кряжистый и рыжий, как лесной пожар. Матушка заспешила навстречу — проводить дорогого гостя за отдельный столик.

— Здравствуй, дочка, — приветливо кивнул тот, — подай легкий ужин, чтобы мозги ясными остались. Сейчас ко мне человек подойдет — переговорю с ним по душам.

Матушка заторопилась на кухню.

Томазо знал родителей Бруни и даже, поговаривали, сватался к ее матери. Сейчас мастер был прочно и счастливо женат на дочери одного из купцов, торгующих товарами для верховой езды, и по субботам приводил к Матушке весь рыжий выводок — поесть земляничного пирога с мороженым и горячих вафель со взбитыми сливками. В память о долгой дружбе Бруни всегда подавала ему морс в стаканах с серебряными подстаканниками, которые отец привез из Росалавля.

Подстаканников в буфете, стоящем в задней комнате за стойкой, не оказалось. С нехорошим предчувствием Бруни направилась в чулан и не нашла мальчишку на скамье, куда Ровенна уложила его спать. Кража расстроила ее донельзя, но куда больше горечи вызвал побег оборотня. Ведь она твердо решила дать ему кров и пищу, ну а там… как получится. Идея с факультетом оборотней при Военной академии казалась крайне привлекательной.

Даже не успела узнать, как его зовут…

Бруни вернулась за стойку и вдруг ощутила, как давит на плечи тяжесть прожитых лет и одиночества.

— Что-то случилось? — испугался, увидев ее, Пип. — На тебе лица нет!

— Просто устала, — бледно улыбнулась Матушка. — Суматошный какой-то день…

— А ну-ка, бегом наверх и спать! — приказал он. — Мерзавчики я уже отправил с Ванилькой, а за посетителями мы с девочками присмотрим.

— Но… — попыталась возразить Бруни.

— Спать, я сказал! — рявкнул повар, лихо махнув топориком для разделки мяса.

В такие минуты спорить с ним было опасно.

Матушка поднялась к себе, наскоро ополоснулась и легла в кровать, раньше принадлежавшую родителям. Старый матрас прогнулся, уютно устраивая ее в своих объятиях. Под шерстяным одеялом было тепло и удобно. Кто там говорил о холоде вдовьей постели?

Бруни вспомнила испуганный взгляд маленького оборотня… и расплакалась.

Рассвет только тронул бледными пальцами ставни, а Матушку уже кто-то с жарким шепотом тряс за плечо:

— Хозяйка, проснитесь! Да просыпайтесь же!

Бруни с трудом разлепила глаза. Так вчера устала, что сама не помнила, как заснула.

— Ровенна? Что случилось?

— За вами приехали!

— Кто?

Сон развеялся окончательно.

— Кто приехал, что ты несешь?

— Тот господин, что был здесь вчера. Он просил разбудить вас и передать, что ждет внизу, чтобы сопровождать на прогулке. Видели бы вы его экипаж!

— Пресвятые тапочки! — выдохнула Брунгильда и, вскочив с кровати, заметалась по комнате. — Ровен, что мне надеть, как причесаться?

Служанка перехватила ее и, чуть не насильно усадив в кресло перед зеркалом, полезла в шкаф.

— Раз едете гулять — одеться надо удобно и так, чтобы можно было раздеться! — заявила она тоном, не терпящим возражений.

Бруни почувствовала, как щеки заполыхали в огне. Сама того не желая, служанка озвучила ее тайные мысли.

— К полудню будет жарко, и коли тепло оденетесь — запаритесь, — продолжала бурчать старшая Гретель, доставая белую нательную рубашку, платье из плотного сукна на шнуровке и шаль, — а коли легко оденетесь — схватите лихорадку навроде господина Турмалина и начнете кашлять!