Вера Чиркова - Дочь двух миров. Испытание

Поэтому пришлось молча достать дощечку и написать: «Кто это?»

– Она немая? – взвыла Дуся, и я мысленно ей все же ехидно поаплодировала: ориентировалась бабка мгновенно, как пиранья.

– Временно, – процедил дед. – Она спрашивает, кто ты такая?

– Неужели ты никогда не рассказывал внучке обо мне? – почти с подлинным горем заломила руки Дуся.

– Почему я должен был рассказывать ей про тебя? – так же искренне изумился дед и достал из кармана коробочку. – Вот кристалл, все желающие могут посмотреть своими глазами, как ты клянешься, что я не имею к твоему сыну никакого отношения.

– Ты вынудил меня так поступить! – мгновенно ощетинилась Дуся. – Так запугал, что я была готова поклясться в чем угодно.

– У тебя никогда не было честного слова, Дусена, – подоспела на помощь деду Шейна. – Ты обманула меня и подтолкнула к неверному решению, оклеветав Рэйльдса.

– А ты всегда слишком верила всем мужчинам, тетушка! – бросила в княгиню комок грязи Дуся, еще не сообразив, что та больше ничего ей не спустит и не простит.

– Эти слова тебе придется подтвердить фактами и свидетелями, – вмиг оледенел голос Шейны. – А сейчас, если ты закончила с оскорблениями, покинь этот дом.

– Только вместе с Инлочкой! – снова ринулась ко мне Дуся, но я была начеку и моментально поставила перед собой стеклянную стену.

Хотя сначала хотела каменную… но вовремя сообразила, что тогда не увижу ее гримас.

– Рэйльдс! Негодяй!!! – зарыдала она во весь голос, и слезы ручьем покатились по щекам. – Как ты можешь так поступать с женщиной, которая отдала тебе первую любовь?!!

«Кто такая Инлочка?» – тем временем писала я, найдя слабое место в атаке наглой интриганки.

– Мы не знаем никакой Инлочки, – невозмутимо перевел мои слова дед и оглянулся на магистров, которые постепенно прибывали. – Мою приемную дочь зовут Варвара. Или, по-нашему, Варьяна.

Его неожиданное заявление ошарашило меня, но только на миг, потом я подняла доску и поспешно написала: «Согласна. И давно ты это решил?»

– Да, – по-русски буркнул он. – Но не выбрал момента объяснить.

– Ты не имеешь права! – возмущенно завопила Дуся. – У нее есть отец!

– Который из двух? – снова холодно вмешалась в нашу перепалку княгиня. – Тот, который не моргнув глазом бросил годовалого ребенка с моста в пропасть, или второй, смотревший на это с балкона и даже пальцем не пошевеливший, чтобы ее спасти? Уважаемые собратья, как вам всем прекрасно известно, в первые дни после межмирового перехода любое событие из памяти человека становится доступно для записи. Рэйльдс обратился ко мне и Авинкесу с просьбой записать момент, когда он, создав в качестве подушки лавину, прыгнул порталом под мост, чтобы спасти ребенка. Мы можем показать этот кристалл любому, кто желает убедиться в благородстве и самопожертвовании Рэйльдса. Обнаружив, что оказался в ловушке и у него хватит энергии только на спасение кого-то одного, он решил уйти вместе с девочкой в другой мир. Хотя отчетливо понимал, какой болью за это заплатит и с какими трудностями столкнется в чужой и чуждой реальности. Извини, Рэйльдс, все это мы тоже увидели, когда записывали твои воспоминания.

– Все эти ваши кристаллы можно подделать! – разъяренно уставилась на бывшую благодетельницу бабуся. – А Бергердс просто не поверил наглой селянке! Все они врут, им лишь бы денег урвать!

– Раз не поверил, значит, отказался от ребенка, – строго оборвал ее Винк, – и с того момента никакого права на него не имеет. И ты, как следствие, тоже. А теперь мирно уйди из моего дома, я приглашал только магистров верховного совета.

Вот в этот момент до меня наконец дошло, что Дуся никогда бы не вошла в этот дом, если бы ее не захотели пустить. Значит, Шейна и Винк желали всем показать истинное лицо этой пройдохи, а заодно и наглядно представить с новой стороны Беса, и это им отлично удалось.

Мой гнев начал таять, и я уже спокойно убрала стеклянную стену, не забыв впитать энергию. Судя по всему, она мне еще понадобится.

– Каждый человек может ошибиться! – снова зарыдала в три ручья Дусена. – А как мне теперь жи-ить?!

– Как жила раньше? – с почти откровенным презрением осведомилась Шейна.

– Зна-ая, что девочка в чужих рука-а-ах!!! – не слушала ее комедиантка.

– С какой это стати мои руки ей чужие? – язвительно поднял бровь Бес. – Я принял ее как свое дитя двадцать три года назад, по исчислению того мира, и с тех пор кормил, одевал, заботился, учил и воспитывал.