Андреа Кремер - Невидимый

Мне не нужен отчет судмедэксперта, чтобы понять: возможно, удар ножом оказался для него неожиданностью, но погиб он от падения.

Я чувствую, что сожаление должно распуститься во мне и превратиться в еще одно, особенное, проклятие. Но пока что этого не произошло.

Мой отец оставляет сообщения на автоответчике.

Я узнаю об этом только тогда, когда попадаю домой – через три дня после того, как Элизабет была доставлена в больницу. Хотя я и невидим, мне нужно принять душ и переодеться.

Странно слышать голос моего отца, потому что он ничего не знает о случившемся. Такое впечатление, что прошлое зовет меня, не понимая, что я уже в будущем. Отец пытается говорить будничным тоном, как будто звонит мне в колледж, желая знать, как идут занятия. Он даже спрашивает меня об Элизабет и говорит, что она понравилась ему – за то недолгое время, что они находились в одной комнате. Искренность отца вызывает у меня ощущение неустойчивости; тяжесть всего того, чего он не знает, тянет меня вниз. Я сажусь на пол, закрываю глаза, восстанавливаю равновесие. Я прослушиваю другие его сообщения – каждое следующее звучит все более встревоженно из-за того, что я не отвечаю.

Когда я наконец перезваниваю, в голосе отца слышится искреннее облегчение. Он спрашивает меня, где я был, и я сообщаю, что Максвелл Арбус мертв. Я решил, что это все, что он должен знать.

Сразу же – нетерпеливо – он спрашивает, разрушено ли проклятие.

Я отвечаю – нет. Я молча надеюсь, что он все-таки найдет способ меня любить.

Я не могу сразу вернуться к Элизабет. Не хочу, чтобы она увидела мою ранимую потребность в ней, мою незащищенную нужду.

Я звоню Лори и узнаю, что он в квартире Шона. Я извиняюсь, что помешал, но он уверяет, что я ему не мешаю. Он спрашивает, все ли в порядке с Элизабет. Я объясняю ему, что ненадолго зашел домой. Лори говорит, что сейчас спустится, и я не пытаюсь убедить его остаться с Шоном. Мне надо поговорить, хотя я и не уверен, что именно хочу сказать.

Мы не поднимаемся на крышу. Возможно, мы больше никогда туда не поднимемся. Лори ложится на пол у меня в гостиной лицом к потолку. Я располагаюсь рядом и тоже смотрю вверх. Я специально шумно дышу, чтобы Лори точно знал, где я.

– Шон мне нравится, – говорит Лори. – Но теперь все немного иначе. Шанс, что он узнает меня получше – что он будет хорошо меня знать, – потерян. Я подумывал о том, чтобы рассказать ему, что произошло в Миннесоте. Но об этом? Только мы будем знать всю правду об этом, верно?

– Да, – соглашаюсь я. – Что бы ни случилось, это наше.

Он поворачивается ко мне и говорит:

– Обещай мне кое-что.

– Что?

– Обещай мне, что мы не перестанем общаться. Когда со мной в последний раз случилось несчастье, я пережил его в одиночестве. Я не хочу, чтобы это когда-либо повторилось.

Я смотрю прямо ему в глаза.

– Мы никогда не перестанем общаться, – обещаю я.

Хотя он и не может меня видеть, похоже, что он видит меня. Похоже, что он прекрасно меня видит.

– Хорошо, – кивает он.

Врачи не понимают, что происходит с Элизабет, а вот Милли знает. Хотя это и пугает ее, она все еще видит присутствие Арбуса в Элизабет, последние завитки темного проклятия, впившиеся в нее в таких местах, которые не имеют отношения ни к крови или коже, ни к мускулам или костям.

– Это пройдет? – спрашиваю я. Элизабет, к счастью, спит, и Милли не должна делать вид, что все в порядке.

– Со временем, думаю, да, – отвечает она. Но в ее ответе слышится неуверенность. – Чудо, что она вообще выжила. Но раз ты остаешься невидимым, это означает, что та сила Арбуса, которую Элизабет вобрала в себя, никуда не исчезла, хотя он и умер. В сущности, мы рассчитываем на то, что ее магическая иммунная система расщепит то, что она впитала, – мы надеемся, что Элизабет достаточно укрепила сопротивляемость своего организма, чтобы бороться с этим. Особенно учитывая, что она молода и от природы могущественна. Больше, чем многие другие.

– Но прецедента нет? – спрашиваю я. – Ничего подобного никогда не происходило с вами или другой искательницей?

Милли качает головой.

– Ни с кем, о ком я знаю. Ни с кем, кто остался жив.

– И вы ничего не можете с этим поделать?

– Я это вижу. И только.

– Значит, она будет жить с этим внутри?

– Да. Ее тело придет в себя после шока. Но э т о будет в нем, пока не исчезнет. Но когда это произойдет, мне неведомо.

Доктора считают, что Элизабет быстро идет на поправку. Но мы с Милли знаем, что происходит на самом деле. И я подозреваю, что Элизабет тоже это знает.