Елена Ромашова - Sabbatum. Химеры

– Пойдем. – Я подхожу к сестре и увожу из квартиры. Варя тихая, сутулая, старается сдержать слезы, закусывая губу и смотря вверх, вздернув подбородок. Наверное, думает, что так дольше продержится и не заплачет.

В машине она набирает СМС, я даже знаю кому: темно-рыжему парню с медовыми глазами и поцелуями. Он будет ее хозяином, станет утешителем. Варя забудется в нем и спасется.

А мне в ком спасаться, когда сама отказалась от протянутой руки и сглупила в суде? Хотя есть Виктор, только он не поймет, не приласкает, так как не умеет сопереживать, и женские слезы его бесят.

– Я смотрю, встреча прошла жарко, – вздыхает Макс, заводя мотор.

– Да, как в аду. – Почему-то мне больно, но не настолько, как Варе. – Гони, Макс, домой. Чем быстрее доберемся, тем лучше.

– Да не вопрос, – хмыкает водитель, нажимая на газ и выезжая на своем шикарном автомобиле из двора. Мы молча смотрим в окна, каждая думает о своем, осознавая всю свою неполноценность и ненужность. Неприкаянные. Вечно несущиеся куда-то. Две собаки-бродяжки в поисках своего человека.

Когда-нибудь нас пристрелят, как сосед нашу собаку, или издохнем на бегу, загнав себя до изнеможения…

Порталы Химер устроены неудобно, их меньше, чем в том же самом Саббате. Это сеть, похожая на метро, карта которой есть у каждой Химеры, даже приложение для iPhone создали. Порой, чтобы добраться побыстрее до какого-нибудь места, приходится пройти через три-четыре портала, а затем еще добираться на своих двоих. Поэтому среди Химер часто устраиваются нелегальные порталы; все зависит от расстояния прокола пространства, а также сколько нужно, чтобы проработала дверь, и сколько раз ею можно воспользоваться. Самые сложные те, что подогреваются магией Инициированных: такие порталы работают только здесь и сейчас, пока на них действуют чары.

Поэтому до Вяземки мы добирались сами. На машине. В этот раз транспорт был выбран попроще, а не как у Макса; за рулем была Варя, которая, первое что сделала, когда исполнилось восемнадцать, – побежала на курсы вождения.

Машина плавно съехала с обочины к старому дому с облупленной, выцветшей на солнце голубой краской. В окнах с резными, когда-то белыми наличниками зияли темнота и пустота. Дом мертвый. Это было понятно по запущенному, безжизненному виду с покосившимся забором и заросшему саду. Отголоски прошлого, а именно нашего с Варей детства, прочитывались по знакомым до боли деталям: на кирпичной кладке фундамента краской написаны наши имена, подкова, которую нашли в поле, прибита на удачу у входа, куст сирени, посаженный мной, разросшийся и одичавший.

– Что-то мне страшно в дом входить, – прошептала я Кевину, который с таким же выражением лица, как и у меня, осматривался вокруг. Выглядел он, одетый не для этого места, странно: белоснежная дорогая майка-поло, джинсы, слиперы на ногах – образ для отдыха на курорте, где в программу включены теннис и гольф. Вяземка всего этого не имела. У нее была для нас особая программа.

Кевин по-дружески обнимает меня, пока мы стоим и смотрим на Варвару, открывающую дом. Под приложенными усилиями дверь поддается и с противным скрежетом ржавых петель распахивается. В доме темно, пусто и страшно. Мы стоим и пялимся на вход, на эту черную дыру в иной мир.

– В конце концов, я ведьма или кто? – спрашивает Варя, внушая самой себе бесстрашие, чтобы войти внутрь. – Да и колдун тут тоже имеется.

Кевин прыскает со смеха в кулак, глядя на робкую Варвару. Для него это забавно, я же понимаю сестру. Для нас войти туда, как окунуться в детские кошмары и загробный мир.

– Пошли, – я хватаю Варю за руку, и мы, подобно космонавтам, сходящим на новую планету, заходим в дом. Глаза медленно привыкают к темноте помещения. Воздух спертый, влажный, с запахом гнилой древесины. Наверное, где-то протекла крыша. В сердце болью отзывается знакомая обстановка: старый бабушкин стул, часы со сломанной кукушкой, которые уже не работают, посудный шкаф с кастрюлями.

– А здесь чисто, – я замечаю, что нет ни паутины, ни мышиного помета, ни пыли, ни мертвых мух.

– Прислужницы отлично поработали, – бормочет Варя, выпуская мою руку, и смело идет внутрь дома. Позади меня входит Кевин, молча оглядывается. Его больше заинтересовала кадка, которую мы когда-то использовали для воды из колодца, и ухват, которым бабушка вытаскивала большой глиняный горшок, когда готовила в печи.

– Это что? На медведя ходить?

– Нет. Это ухват. Бабушка еще обзывала его рогачом. Он для того, чтобы горшки из печки доставать.