Аста Корнели - Амирэвсле

Катя, пошатываясь, встала и, наскоро притронувшись к его губам, пролепетала: «Да, любимый, я сейчас быстро».

Её след простыл в соседней комнате, а я стояла лицом к окну и смотрела на снежные вершины и людей на склонах, так напоминавших мне суетившихся муравьев, когда для меня время застыло.

– Что с вами? Что это было? Ты и Катя?

– Мэт, я не знаю. Я, мы… Мы открыли для себя будто другое измерение, где есть только мы… – Я несла такую чушь, но не могла понять, где я нахожусь и почему Матвей это видел. Он резко ударил кулаком по стене и покинул комнату.

На какую-то долю секунды мне почудилось, что всего этого не было, что это только мои фантазии, в моей голове.

Покатались мы в тот день совсем немного. У Кати подвернулась нога, и нам оставалось отправиться на ужин. Отрезая кусочек пиццы, наши с Катей руки вновь предательски коснулись друг друга, мы вздрогнули, по моей спине прошла вереница мурашек.

После этих выходных какое-то время мы не встречались с Матвеем и Катей, если только на практиках, и я чувствовала себя опустошённо. Это было вполне ожидаемо, события развивались более чем стремительно, всё шло далеко не по плану, который я старательно выстраивала ещё в тот самый день, когда увидела её на репетиции. Но танцу я отдавалась теперь вся до капли.

Как-то эксперимента ради Александр Богданович решил «махнуть» нас партнёрами. Танцоров пониже поставил с высокими девушками. У Кати в этот день началась зачётная неделя в университете. Её с нами не было. Меня поставили с Матвеем Темниковым, этим самым Мэтом, парнем Кати. Мне стало дурно. За что же?

Тем временем Матвей улыбался мне, будто всё отлично, и он до безумия рад. Да, ничего не случилось, и мы по-прежнему лучшие друзья. Мы танцевали, он пристально смотрел мне практически в душу, на что я, не выдержав, спросила:

– Матвей, как там Катя?

– Она в порядке, скучает по тебе, спрашивала, не связывался ли я с тобой. Ей неловко.

– И мне, жуть как.

Скучает! Как же я обрадовалась; не ошиблась, значит, моя интуиция, велев мне признаться в любви.

– Просила передать тебе, что в эту пятницу мы идём на новогодний шопинг, а сам Новый год будем отмечать вместе с моими и катиными родителями в Сочи на Роза-Хутор. Будут несколько ребят из театра. У тебя есть планы на праздники?

– Нет, у меня нет планов, я только за то, чтобы составить вам компанию.

– Славно. Так что в пятницу мы заедем за тобой.

– Спасибо.

Матвей сделал прикольное па, потом сальто назад – танец начинал удаваться, – а после этого резко прижал меня к своему торсу, я рукой задела его твёрдый член и поперхнулась.

– Прости… – Я покраснела, Мэттью тоже.

На выходе из театра этот негодяй взял меня за руку и завернул за угол, прижав к стене. Он оглянулся, нет ли кого, кто бы мог наблюдать за нами. Я стояла в недоумении, из моего рта шёл пар, ледяной ветер трепал мои волосы, покрытые инеем, а Матвей вопрошающе смотрел мне в глаза. Ещё полчаса назад он прикалывался, а сейчас серьёзно пялится угрожающим взглядом. Что это значит?

– Что-то у вас было с Катей? Кроме того поцелуя? – прорычал он.

Я прокашлялась, мне было трудно дышать.

– Мэтти, ты знаешь, мы… Мы не общались с того раза, мы лишь два раза поцеловали друг друга, и всё.

– Два? Когда ещё?

– Неважно, Матвей, всё прошло, это было помутнение, пусти меня.

– Ника, я не ругаю тебя, просто пытаюсь понять, ты какая-то другая, ненормальная! Ты пришла так внезапно в нашу труппу, перевернула всё вверх дном, ну и в хорошем смысле тоже. – Он улыбнулся, но слова его звучали жёстко, будто отчитывали меня. – А потом вошла в душу Кате. – Его рука больно сжала мою. – И в мою душу.

Что? Я простонала то ли от боли, то ли от наслаждения, от того, как он схватил меня и держал в кулаке.

– Я давно уже любила Катю. Как только первый раз увидела её на спектакле. Но я не лесбиянка! Отстань.

– Так найди себе парня. – Матвей рявкнул, чуть ли не плюя мне в глаза.

– У меня был мужчина, ясно? Он предал меня. Всё банально. – Я заплакала. Его слова ножом прошлись по незажившей ссадине где-то глубоко, и боль отозвалась на сбитой коленке. Я не хотела вспоминать свои первые и единственные отношения, продлившиеся год и закончившиеся этим летом.

Я солгала. Никто меня не предавал. Я сама всё прекратила. Так сложно было следовать совету бабушки, что «по расчёту» вернее. Но пускаться во все тяжкие в любовь я тоже боялась. Влюбчивость мне часто помогала чувствовать счастье, но оно оказывалось недолговечным. Так я её и пыталась заглушить, вступив в отношения с тем, кто не вызывал никаких чувств, кроме «надёжного плеча», которое меня любило. К счастью, его «люблю» оказалось больше «хочу» и расстаться было проще.