Array Demaсawr - Три Солнца Аэд. Восход Серебряного Солнца

– Как скажешь, но мне кажется, ты будешь разочарован.

– Пусть так. Я буду этому только рад.

Эмре проницательно поглядел на него и не сказав более ни слова покинул королевские покои.

Очередная ночь накануне Йолле подходила к концу. Тамлин, Ассеатэ и Миннаэта и Эмриат – все в халатах, кроме короля, который остался в бело-голубой рубахе – укрылись за колоннами южной галереи второго яруса близ выхода из детского сектора.

Небо за витражами робко светлело. В лесу моросил дождь – мелкий и невесомый, он водяной дымкой растекался в воздухе и бисеринками скапливался на куполе Сферы. Во дворце стояла предутренняя тишина, в которую время от времени вплеталось эхо песен Раэнталлара – талантливого певца светлой линии 'таллар, который получил прозвище Соловья лесного королевства за свою любовь к предрассветному пению. Нездешний голос его в ночной тишине был похож на бьющий из-под земли родник, который впадает в теплую, полноводную реку и не сразу растворяется в ее потоке.

– Знаешь, что меня больше всего удивляет в Минне? – шепотом спросил Эмриат, не отводя взгляда от пылающего азартом лица Миннаэты.

– То, что такая хрупкая эльне держит в кулаке самый многочисленный род в Мирисгаэ? – так же шепотом предположил Тамлин.

– Не это, – отмахнулся управляющий. – А то, что в ее прелестной головке собраны настолько немыслимые ругательства, что даже я спрашиваю себя: как? Ну как?! Такие позиции анатомически невозможны!

Тамлин кашлянул, скрывая смех. Ассея недовольно шикнула на них.

– А знаешь, что меня больше всего удивляет в Ассее? – не унимался ремесленник.

– Эмре, бездна, – прошипел Тамлин. – Сосредоточься!

– Именно сосредоточенностью и удивляет она меня, – не обращая внимания на грозный взгляд хранительницы, продолжал шептать Эмре. – Вот я сейчас думаю о покинувшей меня воительнице с волосами цвета лугового клевера… И не смотри с такой иронией! Если уж я влюблен, то это на всю неделю. К тому же, ты просто не представляешь одаренности этой эльне в некоторых… хм, технических аспектах. Ты вот думаешь о Шан, которая ждет – не дождется тебя в спальне. Минна бранится так, что разнообразие ее личной жизни мне страшно представить. А Ассея думает о благе всех мирисга'элле. Как это вообще возможно? В смысле, как можно думать об общем благе, не получая удовольствия от мелочей?

– Видимо, мелочи для удовольствий у вас находятся в разных местах, – обернувшись и опасно сузив глаза, шепнула Миннаэта. – Твои мелочи, например, у тебя в штанах.

Тамлин осадил Эмриата, готового демонстрацией фактов доказать ей обратное, и указал рукой вглубь коридора. Все четверо приникли к колоннам.

На пятачок, освещенный косыми разноцветными лучами, вышел юный элле. Он был того возраста, когда детское лицо, округлое и нежное, впервые начинает заостряться, а в сердце поселяется смутное беспокойство, сладкое и томительное, не имеющее отношения к увлекательным играм и весёлым шалостям. Мальчик сонно проморгался, вытер лицо сгибом локтя и втянул воздух. Крупные завитки медовых волос падали ему на лицо, прикрывая глаза.

Миннаэта в изумлении выпрямилась и шагнула было вперед, но Тамлин схватил ее за локоть, приложил палец к губам.

Мальчик тем временем повелительно вскинул руку – вниз и в сторону. Пол под ним вздрогнул раз, другой, и затих. Затем вдруг вздыбился и выпустил из себя тонкий хлыст с венчиком-коробочкой на конце. Венчик раскрылся четырьмя неровными дольками напротив веснушчатого лица. Маленький элле как ни в чем не бывало протянул руку, вынул оттуда нечто красно-желтое и надкусил пару раз.

– Под нами кладовая, – осенило управляющего. – Во имя бездны, да этот малец управляет…

Тамлин поднял ладонь, призывая к тишине, и приник к колонне, убежденный, что это ещё не конец.

Мальчик наклонился к каменному венчику, который покачивался напротив его головы как соцветие болиголова на лесной поляне.

Шепнул одно слово. Имя.

Хлыст задрожал и двинулся к ребенку, обвился вокруг его тела и приподнял навстречу дыре в потолке. Сверху, как оплывающий воск со свечи, медленно и тяжело упали мраморные лианы, обхватили его за плечи и подняли наверх.

Что-то ударилось об пол, покатилось вниз по галерее и остановилось у подножия колонн близ наблюдателей. Тамлин приподнял брови – у его сапога лежало краснобокое, несколько раз надкусанное яблоко.

– На третий ярус, быстрее!

Воин первым пришел в себя и бросился вверх по лестнице, проскакивая несколько ступеней за раз. За ним спешили остальные.