Array Demaсawr - Три Солнца Аэд. Восход Серебряного Солнца

На разрушенную стену села черная птица, наклонила голову, с интересом поглядывая на лежащее тело, хрипло каркнула и захлопала крыльями.

Что произошло дальше, Тамлин помнил смутно и в подробностях узнал от Ассеи, когда очнулся в репарационной.

Всплеск активности аномального кольца Уинлен, которое тысячи лет не проявляло признаков жизни, закончился так же внезапно, как и начался. Воины легко обратили в бегство оставшихся чужаков. Раненых перевязали, мертвых сложили у северной стены – двадцать восемь тел и еще одно, к которому никто не осмелился подойти и констатировать факт смерти. Король с выражением лица, которое испугало даже закаленных в боях храбрецов, выхватил из ножен кинжал и не позволял кому бы то ни было к нему приближаться.

Вскоре из дворца подоспела Ассеатэ Виртаэн и приказала ранить короля усыпляющим дротиком, что удалось воинам далеко не с первого раза. После чего помогла оттащить его от тела Иффиндеи и уложить на носилки. Тамлин, цепляясь за последнюю крупицу сознания, попытался обернуться, но целительница удержала его.

– Не смотри, Таэм, – прошептала она, кладя прохладную ладонь ему на лоб. – Оборачиваться нельзя…

…Под сапогом хрустнула иссохшая коряга. Тамлин остановился, оглядел открывшийся над излучиной ровный круг звездного неба. Скелет белой башни под ним почти не изменился за три столетия, лишь покрылся патиной зеленых лишайников.

На мгновение воину показалось, что он различает в каменных трещинах проблески золота и пурпура.

Горечь сменилась страхом, страх – отчаянием, отчаяние – свирепой ненавистью. Элле подскочил к камням и принялся раскидывать их, тщась извлечь ту драгоценность, которую они когда-то погребли, живой и невредимой.

Ненависть снова стала невыносимо горькой. В то время, как Иффэн заботилась об остальных, рядом не нашлось никого, кто позаботился бы о ней самой.

Он зашел слишком далеко. И не вернулся вовремя.

Тамлин отшвырнул очередной камень с такой силой, что тот перелетел через полуразрушенную стену и покатился вниз по склону к реке. Из легких вырывался сдавленный хрип, спазм в горле перекрыл дыхание. Тело горело, будто с него заживо сняли кожу. Он запрокинул голову, а потом упал на колени и ударил кулаками по камням. Крик, вырвавшийся из его груди, казалось, обрёл собственную жизнь и проник далеко за пределы обитаемого мира.

– Иффиндея!!!

Онемевшая лесная тьма, прошитая лучами восходящей луны, обволокла развалины вязкой пеленой. Пелена эта плыла и волновалась как картина мира, видимая сквозь языки пламени – неясная, обманчивая, зыбкая. Калейдоскоп теней плясал на камнях, камни теряли очертания и снова обретали четкость, проявляясь в нескольких местах одновременно.

Тамлин выпрямился, не раскрывая глаз подставил лицо свету звёзд.

"Я должен думать о королевстве. А думаю только о тебе. Вернись ко мне, сердце мое. Вернись".

Мираж качнулся в последний раз и обрел равновесие. В подлеске ухнул филин, опавшие листья шевельнулись, движимые ветром. На щербатый камень рядом с рукой вползла улитка, оставляя на раскрошенном мраморе серебряный след.

Ущербный бок Эйет ещё немного истончился, когда Тамлин открыл глаза и прислушался.

В лесной чаще за развалинами кто-то двигался.

Элле глубоко вздохнул. И остался недвижим. Дикий вепрь, черный пес, голодный оборотень – не все ли равно.

Из чащи вышла лань, остановилась у подножия разрушенной башни, прядая ушами. Тамлин моргнул. Более восхитительного животного он не видел за всю свою жизнь. Молочно-белая шкура лани искрилась в лунном свете опаловыми отблесками, жемчужные копытца серебрились мягким пушком. А глаза…

Элле неспешно, избегая резких движений поднялся и протянул к лани руку. Лань дернула подбородком, опуская голову и всматриваясь исподлобья в его глаза. На мгновение ментальные щиты их дрогнули, каждый вторгся в чужое сознание и с потрясением обнаружил себя в другом и другого в себе.

Позади Тамлина захрустел валежник, а потом и заскрипели камни. Лань в испуге затрепетала ноздрями и как ветер умчалась прочь. Элле, взбешенный до предела без видимой причины, стащил с плеча лук, круто развернулся и выпустил в темноту несколько стрел. Лесную тишину пронзил тонкий визг и скрежет когтей по камню.

Выждав немного, король закинул лук за спину, обнажил клинок и направился на границу подлеска. Найти в темноте свежую кровь с помощью омматиды не составило труда.

Тамлин перевернул подрагивающую тушу кончиком меча.