Саша Ино - Огонь Черных лилий

Конечно же, полковник мог рассчитать недруга и по-другому, скажем, засадить в тюрьму, устроить ревизию торговых дел, но сейчас ему было невыгодно поступать по сценарию, а, значит, нерационально прибегать к обычным штабным штучкам по устранению недоброжелателей.

— Хай, Валентина? — Карнавал прислонился к перилам моста.

В наушник потекли мелодии звучного женского голоса, а воздухе трепетало ее изображение.

— Хочу тебя, жду, где обычно.

Ответ.

Уязвленность.

— Мне наплевать. Я тебя жду.

Ответ.

Удовлетворенность.

Эдо уже давно не знал отказов, и этот день не стал исключением.

Хотя он и сам понимал, что в душе пассии глубоко ненавидели его, но все же падали к его ногам, не смея отказать легендарному полковнику, способному сминать горы и империи.

— Страх, великий двигатель революции, — пошутил вслух Эдо, и вызвал личного водителя. Более оставаться на воздухе продрогшего и больного чахоткой города-бедняка ему не хотелось.

Черная машина бороздила плотное сопротивление ветра, неся ее пассажиров c водителем в сторону башен Пяти, стоящих отдельными свечами в черноте городской ночи.

Винсент поежился и приподнял воротник, он никак не мог согреться. Ледяной, обжигающий мартини сделал свое дело. Ясмин, сидевший рядом с ним, не реагировал на холод, который явно был курортным рядом с его арктической душой.

— Холодный месяц, — произнес Винсент, покосившись на своего водителя.

Тот был сосредоточен на мраке дороги.

— Да, — тихо отозвался Ясмин, кладя свою ладонь поверх руки Винсента, и мгновенно утяжеляя серую кожу сиденья.

— Весна-1. Глупое название месяца…

— Март…

— Это по-старому. И зачем надо было переделывать!? Глупо.

— В цифрах удобнее вести расчеты.

— Они перевели весь мир в цифры, — с досадой проговорил Винсент, — А получилось какое-то тухлое рагу из жажды нового и реалий старья. Заменив название ветхому прогнившему каркасу, эрозию так и не вылечили. Расчет на механических кукол. Я не прав?

— Называй месяцы, как тебе удобно. Не запрещено, в разговорном языке ты волен выбирать. А официальные бумаги ты все равно не составляешь.

— Мне за красивые названия обидно.

— Ты придираешься, — Ясмин вдохнул знакомый аромат шинели Винсента. Он любил его запах, запах его тела, предвкушение которого столь волновало душу.

— Они еще и дни недели поменяли, глупость глупая, — продолжал ироничные стенания Винсент.

На самом деле он просто забивал эфир. Когда они с Ясмином были так близко, всегда существовала опасность сорваться в объятия страсти, наплевав на условности окружающих заповедей.

Винсент лавировал, ставя блоки из словесных преград.

— Я подписывался под новшеством, — напомнил Ясмин, — Критика твоя неуместна, в данный момент времени она лишена конструктива.

— Ты всегда так говоришь.

Винсент поправил свою белую каракулевую шапочку. Это оказалось последней каплей для воли Ясмина, с трудом наблюдающим за красотой и очарованием своего любовника. Винсент был так прекрасен: синяя форма, подчеркивающая огромные синие глаза, белая шапка, которую он все же одел на контрасте с черными волосами, и, наконец, его юное опьянение, утонувшее в мартини. Тело главнокомандующего изнывало, желая одного — обладать всем существом Винсентом.

— Винсенте, — прошептал Ясмин.

Тот вздрогнул.

— Я прошу.

— Но…

— Меня не смущает.

— Я…

— Прошу.

— Вот как… — Винсент выдавил улыбку и несмело дотронулся до горящей промежности своего попутчика, начиная массировать рукой его член. Когда Ясмин достаточно возбудился, Винсент высвободил скованный условностями и тканью половой орган и нырнул головой вниз.

Зрачки водителя расширились, пульс участился.

То, о чем он подумал в первую минуту, когда голова генерала исчезла из вида зеркала, не могло уложиться в системе ценностей старого цепного пса системы. Он глянул на каменное лицо главнокомандующего и отдернул взгляд, ужаленный холодом стальных зрачков.

Все в порядке.

Он подумал полную чушь.

Водитель поругал себя за гнусные мысли и сто раз окрестился недостойным сыном революции черных лилий.

Ну, действительно. Как он мог предположить, что генерал, этот закаленный сражениями мужчина, припадет к коленям своего боевого друга, чтобы сделать ему…кхм…минет.

Водителя аж пробил озноб.

Ну, наверняка такому поведению есть какое-нибудь объяснение. Например, генерал Тиаро что-нибудь обронил и теперь ищет.