Тамара Шатохина - Иди ты к лешему! [СИ]

Начальница завела машину, мы поехали.

— Сейчас едем ко мне. Не нужно больше никому рассказывать обо всем, что с вами случилось. Сейчас вы вымоетесь, я дам вам что-то из домашней одежды, поедите…

— Я поела. А ваши домашние, я не стесню их?

— Дети мужа давно живут отдельно. Он сам в командировке в Москве. Его не будет дома еще неделю. И потом — мне необходимо время, чтобы продумать вопросы, которые я хотела бы вам задать. Вы обратились ко мне потому, что вам необходимо жилье и кредит?

— Не только, Карина Дмитриевна. Просто любой другой человек уже вызвал бы скорую и меня увезли бы в психушку. А вы привыкли мыслить рационально и не склонны к принятию импульсивных решений. Вам нужно досконально разобраться в любой ситуации, перед тем как принять то, или иное решение. Вы не просто умны, вы — разумны.

— Обычно эти слова меняют местами. Но вы хорошо изучили меня. Да… Признаться, у меня была мысль понаблюдать за вами.

— Наблюдайте, я не против. И отвечу на любой ваш вопрос.

Мы подъехали к ее дому, вышли из машины и вошли в ярко освещенный подъезд. Карина Дмитриевна мельком взглянула на мою одежду и гораздо внимательнее всмотрелась в лицо. Потом мы ехали в лифте, а она продолжала рассматривать меня. Молча.

В квартире я разулась и оглядела себя.

— Не хотелось бы сорить в вашей квартире.

— Ничего, проходите прямо в ванную, мойтесь. Я не ограничиваю вас во времени. Ночную рубашку и халат повешу на ручку двери. Ваша комната вот эта — первая дверь. Это гостевая. Белье чистое. В ванной аптечка — обработаете царапины. Ложитесь спать. Я завтра позвоню с работы на домашний, если возникнет необходимость. Приеду — поговорим предметно. Кухня… холодильник. Ну, разберетесь сами.

— Спасибо вам огромное.

— Спокойной ночи.

Проспала почти до обеда и не слышала, звонил ли домашний телефон. Умылась, поела, выпила кофе и ждала хозяйку. Долго думала о том что произошло со мной, потом попыталась отвлечься от этих мыслей, читая книгу, найденную на полочке в гостевой комнате. В процессе опять уснула.

Ближе к вечеру вышла из комнаты, прислушиваясь к тому, что происходило в квартире. Было тихо. Пройти внутрь и проверить комнаты на наличие хозяйки я не решилась — шарить по чужой жилплощади было неловко. Поэтому просто громко прикрыла дверь. И стояла, прислушиваясь.

Начальница не заставила себя долго ждать. Вышла из хозяйской зоны и остановилась возле меня. Вопрос, заданный мне, был неожиданным:

— Анастасия, вы смотрелись сегодня в зеркало?

— Э-э, сегодня? Боюсь, что нет. Как-то… вчера запотело в ванной, а сегодня я только зубы чистила, там щетка запечатанная была, я потом верну вам… а больше незачем. А что? Что-то с лицом?

Срочно захотелось к зеркалу, я ощупывала себя на предмет повреждений. Как будто не болит ничего. Ни царапин, ни порезов, прокушенная губа тоже не саднила. Меня провели к большому зеркалу в холле. Я всмотрелась.

Охнула, схватившись за голову, сунулась в зеркало почти носом.

— Ох, ты ж! Что это со мной?

— Так это не линзы?

— У меня единица. Нет, это что-то неожиданное. И волосы… странно это все.

— Дело в том, что еще вчера я заметила какое-то несоответствие в вашей внешности, но сегодня оно только усугубилось. Цвет глаз стал интенсивнее, и волосы… ну, вы сами видите.

У меня всю жизнь были глаза серо-коричнево-зеленоватого цвета. Не то, чтобы сочетание некрасивое, но неопределенное какое-то. Я давно сделала для себя вывод, что чистый, однозначный цвет глаз вообще является редкостью. В основном у всех людей была игра если не цвета, то оттенков радужки. А сейчас она у меня была насыщенного темно-зеленого цвета. Чистого цвета, что у зрачка, что с краю.

Волосы, ранее светло-русые, сейчас стали черными. Хотелось бы их глубокий цвет назвать иссиня-черным, но нет. Они были иззелена-черными, как ни странно. Заодно сильно почернели и брови с ресницами, что мне понравилось. Да и вообще…

— Ничего так…

— Да, неплохо. Немного непривычно, но очень идет к вашей светлой коже.

— Ну, есть некоторые мысли, если вам интересно. Лука… он был седым, но оттенок седины был зеленым. В принципе, если он леший, то это и подразумевает что-то в этом роде. А он сказал — живи… лешачишка… Как-то не очень звучит, да?

— Стало быть, все эти изменения закономерны? Это все последствия вашей инициации в качестве э-э-э… лешей? Да, нужно бы как-то что-то более благозвучное…

— Да я не думаю, что имею право на это… эту… должность. Просто он, очевидно, не хотел, чтобы что-то из того, чем он владел или обладал, досталось нападающим. Или я неправильно поняла ситуацию в целом, что я об этом знаю? А леший — это же не только внешность, но и врожденные способности, навыки, знания, наконец. Опыт, наработанный поколениями предков. А тут с нуля и совсем без понятия, и даже без намека о базовых знаниях, элементарных обязанностях. Я думаю, что эти внешние изменения — предел. Ну, и перенос этот непонятный… Он сам умел это, раз предлагал вернуть меня домой. К тому же, он сказал это с легкой иронией, что ли — про лешачишку, ну, насколько позволял момент.