Мари Явь - Децема 1,5

Думаю, в тот момент он был самым счастливым существом на всей нашей необъятной планете.

— Еще… еще… — прохрипел он, когда я опустила руки, и вода перестала поступать.

— Э, нет, — я опустилась перед ним на корточки, убирая со своего лица белое полотно, защищающее глаза и дыхательные пути от песка. — Сколько времени ты без воды?

— Три… три дня… — ответил путник, щуря свои опухшие глаза.

— Ты из этих, да? — пробормотала я сухо.

Такая выносливость организма была характерна исключительно для усовершенствованных людей из столичных регионов Эндакапея. Только модифицированный мог преодолеть пустыню и протянуть так долго без воды.

В ответ он промолчал, продолжая в меня всматриваться.

— Знаю, тебе сейчас кажется, что ты сдохнешь от жажды, но это пройдет через пару минут. Не пей больше ближайшие полчаса, — добавила я, выпрямляясь. — И да, не рассчитывай на помощь местных. Только не сегодня. В этот день всем друг на друга плевать. Понимаешь? — оглядевшись, я закричала: — Эй, недоумки! На нас напали! Армия самого Иберии идет по ваши души! Спасайтесь!

Мой голос разнесся эхом по городу, затихнув через мгновение.

— Видишь, всем наплевать, — резюмировала я. — Хотя… ясное дело, что даже последний кретин не стал бы нападать на такую дыру. В любом случае, все заведения откроются только завтра. Пусть они от столичных далеки, тебе выбирать не приходится, да?

— Что… что здесь происходит? — спросил незнакомец, вытирая лицо иссохшими руками.

— Ты что, с неба свалился? Сегодня первый день месяца искупления. Слыхал про такой?

— Я думал… думал, что это просто… шутка какая-то… — обессиленно проговорил он.

— Иностранец? — хмыкнула я, накидывая на голову полотно. — Добро пожаловать в Самти. Возможно, уже завтра здесь появится первый караван. За символическую плату торговцы могут взять тебя с собой и перевезти через пустыню. Не пойдешь же ты в таком состоянии дальше, да? Ну, бывай…

— Погоди, девочка! — Я обернулась. — … я уже не помню, когда я последний раз ел. Ты живешь где-то поблизости, так? Я не прошу многого…

— Эй, ты что, до сих пор не понял, с кем разговариваешь? — обнажив левое запястье, я показала ему клеймо. — Не думаю, что тебе захочется принимать помощь от того, кто был отмечен Эзусом.

— Если он стал тем, кто меня спас? Да будь это хоть сам Владыка грешных душ.

Глядя на того грязного, изнуренного солнцем и дорогой человека, я невольно задумалась над тем, что этот разговор был самым долгим в моей жизни. Ни с кем ранее я не вела простого, человеческого диалога. И сейчас этот чужеземец смотрел на меня без презрения и отвращения, видя во мне свое спасение.

— Надеюсь, у тебя есть чем заплатить? — он неуверенно кивнул. — Можешь остаться до завтра. Но не советую рассчитывать на комфорт. Тут тебе не столица.

— А ты… ты всегда грубишь старшим? — кажется, чужеземец начал приходить в себя. В его голосе слышался смех.

Вероятно, он чувствовал себя так, словно только что заново родился.

— Просто играю свою роль, — бросила я, уходя в сторону своего скромного дома. — Все должны играть свою роль. И ты тоже. Не знаю, что заставило тебя здесь объявиться, но, очевидно, лучше было бы тебе сидеть у себя дома.

— Это… долгая история, — он надсадно дышал за моей спиной, кажется, едва переставляя ноги.

— Ну-ну.

— Разве в этом месте ты не должна была сказать, что у тебя полно времени, и ты с удовольствием меня выслушаешь?

Я не ответила, и всю оставшуюся дорогу мы проделали в молчании.

У меня было полно времени. И я бы с удовольствием его послушала. Вот только рассказы о далеких землях, где текут молочные реки по кисельным берегам, на которых живут почти бессмертные люди, лишь заверили бы меня в божественной несправедливости.

Оказавшись внутри дома, я прислушалась, отмечая, что мать до сих пор спит. Убирая многочисленные бутылки, разбросанные по комнате, я старалась не придавать значения внимательному взгляду чужака. Кто-то вроде него не смеет нас ни в чем осуждать. Он, чтоб его, знать не знает, что за жизнь нам приходится вести в этой яме. И что довелось пережить моей матери.

Принеся мазь от ожогов и бинты, а также собрав нехитрый обед, я села за стол напротив, умело скрывая волнение.

Это был первый настоящий гость, которого привечала лично я и который не смотрел на меня свысока.

— А поесть ты не дурак, — прокомментировала я, следя за тем, как он сметает со стола снедь.

— Эла… — раздался пьяный хрип матери из-за тонкой стены. — Эла, куда ты делась, проклятая девчонка? Эла…