Мари Явь - Децема 1,5

Его слова вынудили меня резко оглянуться. Зло сощурившись, я процедила:

— Не тебе говорить о предательстве! Если бы ты в тот раз… — прикусив язык, я вновь отвернулась. — Тц. Не заставляй меня вспоминать самые поганые моменты моей жизни, ладно? В конце концов, какая теперь разница, что меня сюда привело…

— Большая разница. Если ты скажешь, что тебя заставил принять это решение твой любовник…

— Эй, ты прекрасно знаешь, что это решение я принимала сама. И что Дис мне не любовник.

— Эй, ты прекрасно знаешь, что это решение я принимала сама. И что Дис мне не любовник.

— Наверное, поэтому ты до сих пор жива. Как и он.

Слова Индры заставили меня сделать порывистый шаг в его сторону.

— Удивлена? — ухмыльнулся визитер, забавляясь моей реакцией. — Я лишь отрубил ему руку. По плечо. Так, как и обещал когда-то. Помнишь?

— Урод проклятый! — прошипела я едва слышно, наблюдая за тем, как на лице собеседника проявляется довольная улыбка.

— Как жаль, сестра, — через минуту сказал он. — Время, когда я мог поставить тебя на место одними словами, прошло.

— Как и то время, когда я называла тебя братом, — отрезала я, следя за тем, как Индра плавно поднимается на ноги.

— Иногда я жутко скучаю по прошлому… — неторопливо он прошел мимо меня к выходу, после чего постучал по крепкому стеклу, подзывая охрану. — Но не так сильно, как жду будущее. Когда ты вернешься, многое здесь изменится. Многое, но рана, нанесенная моей гордости твоим безрассудством, будет так же свежа, как и в эту самую секунду. Потому советую уже начинать думать над тем, какие слова помогут тебе вернуть мое расположение. И хотя у нас впереди целая вечность, тебе же будет лучше, если это произойдет как можно раньше.

Подоспевший офицер открыл камеру, пропуская посетителя в коридор.

— Ты… ты будешь присутствовать при исполнении приговора? — поинтересовалась я, вместо того, чтобы уязвленно огрызаться в ответ на его наглое заявление.

— Нет. Ты же знаешь, дела-дела.

— Ага, точно.

Застыв за порогом тюремной камеры, Индра еще несколько секунд задумчиво смотрел в мою сторону.

— Тебе это ничего не напоминает? Это положение вещей?

Я ответила ему мрачным взглядом. Как глупо с его стороны думать, что я могла забыть первую нашу встречу. Да, положение вещей до боли знакомое.

— Подумать только… — пробормотал мужчина, уходя от моей камеры. — Как символично. Все началось в тот самый раз…

Он ошибался. Все началось гораздо раньше.

Все началось в первый день последнего в году месяца, который в трущобах принято называть месяцем искупления или Тринадцатой ступенью. Суеверные жители окраин Эндакапея истово верили, что именно в эти дни надлежит с большим усердием возносить молитвы верховным божествам, раскаиваясь в грехах, совершенных в течение уходящего года. Как будто светлейший Эйа, его брат Эзус и их отец Предвечный в это время становились чуть более материальными, или с них разом сходила глухота, которой они страдали все оставшееся время.

Как бы там ни было, традиция была такова, что в последний месяц года недалекие жители трущоб практически не вылезали из своих домов, пытаясь молитвами и жертвами отмыть свои души. И горе тому бедняге, который вздумает скопытиться в этот месяц. Особенно если это будет первый день Тринадцатой ступени. По поверью, душа такого неудачника отправляется прямиком в лапы Эзуса без надежды на возрождение. Печальная участь, да… но даже их можно назвать везунчиками по сравнению с теми, кому выпала удача не умереть, а родиться в этот знаменательный день.

Порядочные родители, чей ребенок был рожден в первый день месяца искупления, с трудом осознавали весь ужас поразившего их несчастья. Они прокляты, увы. Разгневали богов своим негодным существованием, и теперь их чадо с самого его рождения будет принадлежать Властителю Грешных душ, который может (Упаси Предвечный) пожелать воплотиться в нем и принести разрушение, боль, смерть — одним словом, конец жизни всего человечества. А этого допустить было никак нельзя.

Конечно, безвыходных ситуаций не бывает. Было одно средство, которое и душу ребенка возвращает Предвечному, и с его родителей снимает все грехи. Им нужно только убить выродка собственными руками до того, как он сделает первый вдох. Естественно, были родители, чья вера не отличалась твердостью. Оставив свое дитя жить под общим небом с порядочными людьми, они обрекали его на вечное презрение и унижение. Обязательным условием его существования при этом становилось ношение клейма Эзуса на левом запястье.