Екатерина Федорова - Свадьба Берсерка

И Харальд тоже.

Ислейв, стоявший с другой стороны от Забавы, тут же добавил:

— Подними голову, Сванхильд. Иначе люди подумают, что ты недовольна женихом. И тебя выдают замуж против воли.

Она послушно вскинула подбородок, посмотрела на следующего мужчину, вышедшего танцевать в круг. Тем взглядом, каким глядела на тетку Насту. Пустым, никаким.

Подумала — может, хоть так всем угодит.

— И как только ярл выйдет в круг, начинай улыбаться, — посоветовала из-за спины Гудню.

Забава вздохнула, с тоской посмотрела на Харальда.

Следующий шлем упал, ловя желтоватые отблески факелов.

Со Сванхильд что-то не то, размышлял Харальд, разглядывая свою невесту, стоявшую в окружении родичей. Сначала она с изумлением уставилась на всех — и на Свальда, как раз сейчас сбивавшего шлемы. Словно в первый раз его увидела. И даже в свете факелов было видно, как она покраснела при этом.

Потом опустила голову, снова вскинула. Посмотрела уже отстраненным взглядом.

Спрошу за столом, решил он.

И ощутил, как его покидает спокойствие.

Своей очереди выйти в круг Харальд дожидался с нетерпением. Крикнул, выйдя:

— Выше.

Копья вздернулись, шлемы заблестели на фоне темного неба. Толпа радостно загудела. Харальд двинулся по кругу, притоптывая. Прыгнул в развороте, сбил первый шлем краем ступни. Увидел несмелую улыбку Сванхильд…

И тут же, через два шага, прыгнул снова, сбивая следующий шлем. Не проходясь перед этим по кругу, чтобы тело отдохнуло перед новым прыжком.

Воины взревели.

Еще два шага. Снова прыжок. Снова дружный рев глоток.

И глаза Сванхильд, устремленные на него — изумленные, распахнутые еще шире, чем прежде, когда в круге танцевал Свальд.

Харальд ухмыльнулся. И пошел сбивать шлемы один за другим, не отвлекаясь на притоптывания. Когда упал последний, восьмой шлем, развернулся к Сванхильд.

В теле что-то звенело — странное напряжение накатывало от живота к груди, на спине зудели шрамы…

Тихо, люто подумал он.

И пошел через весь круг к своей невесте.

Сванхильд смотрела — и улыбалась. Смущенно, счастливо. Потом заморгала, прикусив губу…

Плачет, с изумлением понял Харальд. От радости?

Зудение в шрамах, пока шел и смотрел, становилось все тише.

Харальд остановился, не дойдя до Сванхильд три шага. Вперед вышел Кейлев.

— Кейлев Хродульфсон, — объявил Харальд. — Я пришел за твоей дочерью. Принес за нее, как мы и условились, двести марок серебром. Вот мой выкуп за Сванхильд, твою дочь.

Сзади подошли Бъерн с Ларсом, поставили у ног Кейлева сундук. Глухо звякнули серебряные марки.

— Все так, — громко согласился Кейлев. — Я принимаю твой выкуп. А какой утренний дар ты назначишь моей дочери, ярл Харальд?

— Хааленсваге, — рявкнул Харальд — так, чтобы слышали все. — Мое поместье. Завтра утром, когда кончится ночь, оно будет принадлежать уже ей.

Люди загомонили. Кейлев степенно заявил:

— Это щедрый дар. Благодарю тебя, ярл. Иди к своему мужу, Сванхильд.

Она торопливо шагнула вперед, даже не дослушав его. Харальд поймал ее руку, развернулся, повел к главному дому.

Люди на том краю круга расступались, открывая им путь. По краям широкого прохода в толпе горели факелы.

— Ты плакала, — пробормотал Харальд, укорачивая шаг, чтобы ей не пришлось бежать.

Сванхильд отозвалась легким вздохом:

— Я радовалась.

Он сжал ее руку, сказал, не утерпев:

— И на Свальда смотрела. Во все глаза.

— Не на него, — сбивчиво сказала Сванхильд — сбиваясь и в шаге. — На всех. Я слушала песню. Поняла, о чем она. Странно.

Харальд покосился на нее, вскинул брови.

— Да чего там странного? Свадебная песня…

Девчонка ответила не сразу, и он напомнил о себе, сжав ей руку и бросив:

— Сванхильд?

— Фрейра жеребец, — выдохнула она.

Харальд помолчал, начиная понемногу понимать. Надо думать, у них такого не поют.

Он усмехнулся. И спросил уже из озорства, пригибаясь к ней, чтобы лучше расслышала:

— А про долину ты тоже поняла? И про верный удар копья? Я могу потом объяснить.

Сванхильд задохнулась, глянула на него изумленно — и обиженно. В глазах, еще не просохших от слез, дрожали отражения факелов. Харальд рассмеялся, решив ее больше не мучить.

Новый зал для пиров оказался даже больше прежнего. И хозяйская половина теперь смотрела на берег, а не на ворота крепости, как прежде.

Они вступили в зал первыми — и Забаву на мгновенье кольнуло воспоминание о Рагнхильд.

Совсем недавно та тоже первой вступала в зал. Вот как она сама. А теперь беловолосая мертва.