Марьяна Сурикова - Пари, леди, или Укротить неукротимого

— О, это лучшее, что я могу сделать, так? Поскольку вы скоро женитесь!

— В каком смысле — женюсь? На ком?

— У вас много невест? Ах, простите. Вы не успеваете от них избавляться. Я говорю о той, что приходится родственницей королю.

— Странно, леди. — Даниар вдруг развернулся всем корпусом и сделал шаг к Алисии, переступив через тело слабо шевельнувшегося охранника. — Звучит так, словно вас это задевает. Вам есть дело до того, на ком я женюсь?

— Мне нет дела! Я всего лишь собиралась вас поздравить.

Хищный блеск его глаз заставил леди отступить на ступеньку повыше.

— Нет дела?

— Абсолютно никакого.

Он наступал стремительно, а ей пришлось пятиться, едва не спотыкаясь на ступенях.

— Тогда с чем вы меня поздравляете?

— С тем, что наконец определились с невестой!

— Я давно определился, но считал, что невеста против. И, кажется, ошибся.

— Не приближайтесь, милорд. Я не пойму, чему вы улыбаетесь? Остановитесь, или я стану звать на помощь.

И махнув рукой на то, как это выглядит со стороны, она развернулась и кинулась прочь по лестнице к маячившей наверху освещенной площадке. Даниар поймал ее почти на самой верхней ступеньке, перехватил за талию и развернул к себе.

— Алисия… — Он протянул руку, и пальцы нежно коснулись щеки девушки.

— Прекрати… те… — Леди ощутила внезапную слабость в коленях, как во время танца. Дыхание прервалось от его жеста, голова опять закружилась, только сильнее, а краска затопила лицо и запылала на щеках ярким румянцем. — Такое поведение достойно осуждения, Даниар!

— Я понял, что у тебя много поводов меня осуждать, — ответил он, наклоняясь. — Добавь к нему еще один.

— Робин, держи меня, я сейчас упаду! — выкрикнула Атильда, балансируя на подоконнике.

Сэр Аксэн-Байо-Гота мужественно протянул к жене руки, а минуту спустя распластался под телом возлюбленной супруги на ровном газончике и приглушенно захрипел.

— Слезаю, слезаю, милый! — воскликнула Атильда и переползла на травку, после чего встряхнула обожаемого мужа и помогла тому занять вертикальное положение.

— Тиль, — все еще пытаясь отдышаться, простонал Робин, — разве это хорошая идея — вылезти через окно, чтобы найти Алис на террасе?

— Окно на террасу из зала не открывается, а народ там совсем переполошился. Еще и король заявил, будто бал окончен и всем пора по домам. Мы просто обязаны разыскать нашу девочку. Ее нельзя оставлять с этим непредсказуемым лордом, которого она терпеть не может.

— Но с ними охрана!

Атильда выразительно зыркнула, и Робин добавил:

— Ты права. В какую сторону нам идти?

— Определенно туда. — И, указав направление, Атильда на всех парусах понеслась к видневшемуся невдалеке углу здания. — Вперед, Робин, не отставай! Спасение малышки в наших руках.

Она подлетела к изящной арке, венчавшей угол и обрамленной вьющимися растениями, и вдруг так резко затормозила, словно наткнулась на невидимое препятствие. Сэр Робин, спешивший изо всех сил, врезался в спину своей жены и вновь оказался на земле, хотя сама супруга устояла.

— Господи! Что случилось, Тиль? — спросил он, не видя ничего из-за перегородившей пространство арки аппетитной фигуры.

— Ты был абсолютно прав, — Атильда резко развернулась и всплеснула руками, — отсюда нет прохода к террасе. Придется искать другой путь.

— Какой?

— Лучше через сад.

— Обходить сад?

— Неужели предлагаешь возвращаться к зданию и идти по парапету? Вставай, вставай, дорогой. — Атильда бодро посеменила в сторону еще одной арки, ведущей на другой конец сада, утягивая следом Робина.

Сэр Аксэн-Байо-Гота спешил за женой и удивлялся, отчего Атильда выглядит столь непривычно растерянной. А Тиль, в свой черед, недоумевала, с какой стати их принципиальная девочка так самозабвенно отвечает на поцелуй человека, которого на дух не переносит. Однако жизнь давно научила не судить сгоряча и реже доверять словам, особенно когда они произносятся с жаром и страстью.

Алисия лихорадочно дышала, сердце колотилось, точно безумное. Если бы не обнимавшие ее руки Даниара, и вовсе упала бы. Ее и пугала, и манила сила его страсти. Словно только в этих сумасшедших поцелуях и прикосновениях он познавал полноту жизни, будто только в этот миг жил. Сильнее ее приводил в трепет лишь собственный отклик, не подконтрольный никаким доводам рассудка. Даниар что-то шептал между поцелуями, позволяя чуточку перевести дух, а она пыталась отвечать, но, видя ее губы, зная, что они что-то произносят, он не понимал слов. Он хотел целовать бесконечно долго, отпустив на волю изматывающий контроль, так полно ощутив наконец ее отклик.