Джин Соул - Сапфир и золото

Король Эйрик скептически хмыкнул и пошёл на половину королевы, чтобы взглянуть на чудо-фрейлину. Он был поражен сходством с портретом и, пожалуй, с первого же взгляда влюбился без памяти. Он был ещё нестар и если бы сбрил бороду и усы, следуя примеру предка, то мог бы очаровать даже и столь юную деву. Вместо этого он пришёл ночью в покои фрейлины, и после недолгих сопротивлений девушка сдалась.

Сложно сказать, испытывала ли Лириэль что-нибудь к суровому королю. Любовь сильных мира сего переменчива, девушка это знала, потому отчаянно пыталась угодить всем: и королю, когда он тайком пробирался в её спальню, и королеве, которая поначалу ни о чём не подозревала, и кронпринцу, который всё ещё мечтал, что однажды возьмёт её в жёны…

Скандал грянул, когда связь между королём и фрейлиной так сказалась, что уже нельзя её было скрыть ни пышными юбками, ни корсетами. Королева было пыталась устроить истерику, но король Эйрик объявил, что собирается признать ребёнка, который родится у Лириэль, и сделать его принцем или принцессой (кронпринцем, конечно же, остаётся Айрен), а королева может хоть на стену лезть, хоть с башни прыгать — решения он не изменит. Поговаривали, что именно поэтому королеву и хватил удар буквально через пару месяцев. Король Эйрик объявил траур, а на другой день — что новой королевой станет Лириэль. Правда, по обычаям королевства она должна была прежде разрешиться от бремени: тяжёлых чревом свадебным покровом облекать было запрещено. Но королевой Лириэль не стала: она умерла родами, подарив королю Эйрику мальчика, как две капли воды похожего на неё саму. Второго принца назвали Голденхартом в честь короля-предка. Король Эйрик был безутешен.

Лириэль перед смертью надела медальон на сына, так что Страстар априори перешёл к нему в духи-хранители. Ну и намучился же звёздный дух с этим принцем!

Маленький Голденхарт был прямо-таки воплощением самой сути звёздных духов: живой, неусидчивый, свободолюбивый… Чем усерднее в мальчика вдалбливали королевскую науку, тем активнее он ей сопротивлялся. С мальчишкой-пажом, ставшим его закадычным другом, они устраивали десятки проделок в день, каждая из которых попирала королевские устои и вообще порядок. Отцовские выговоры младший принц игнорировал, наказания нисколько не унимали его кипучую деятельность. Прилетало обычно мальчишке-пажу, но и тот особо не расстраивался. Если бы Страстар мог, он бы поседел давно: за день принц рисковал свернуть себе шею минимум раз пять, особенно когда выбирался из комнаты по верёвке, если его запирали за шалости!

Апофеозом непослушания стало заявление принца, что он нарядится менестрелем и отправится странствовать. Страстар несколько встревожился: проявилось проклятие звёздной пыли? Разумеется, король Эйрик запретил сыну даже думать об этом, но юный принц раздобыл лютню и так усердно занялся сочинением музыки, что запустил все остальные науки, которым его пытались обучать менторы. Отец распорядился отобрать лютню у принца, но тот так её запрятал, что не нашли даже с собаками, и продолжал музицировать на чердаке, куда никто не додумался заглянуть.

Когда принц Голденхарт всерьёз задумал совершить побег из королевства, у него уже был порядочный багаж баллад собственного сочинения. Он на самом деле обладал недюжинным талантом.

Побег, странствования, встречи и расставания, опасные приключения и даже собственная смерть… Страстар весь извёлся, пытаясь уследить за потомком.

К тому времени значительное количество звёздной пыли из Страстара выветрилось, так что он предпочитал не покидать медальона и делал это лишь в исключительных случаях. Например, чуть высунулся и напугал разбойника, который пытался этот самый медальон у принца отобрать. Всё остальное время звёздный дух пребывал в полудрёме, экономя силы и волшебство для ещё какого-нибудь непредвиденного случая.

Когда принц Голденхарт умер и был заключён в янтарный саркофаг, Страстар уж было совсем решил, что им обоим конец: выбраться сквозь наложенные чары у него не вышло, как он ни старался, пришлось сидеть в медальоне и ждать — чего бы ни готовило ему грядущее. Принц чудесным образом воскрес, Страстар выдохнул с облегчением и зря: жизнь его с того дня стала ещё беспокойнее, хоть со странствиями было и покончено. Драконьи чары, эльфийские камни, колдовские привороты и невесть что ещё — ни минуты покоя!

А уж когда в жизни принца появилась Сапфир… Медальон был дважды ей погрызен, ещё когда она была в драконьем обличье. Страстару пришлось нелегко! Когда она стала чуть старше, то непременно пыталась выковырять сапфировый камешек из оправы: вероятно, она чувствовала, что камешек с секретом. Голденхарту всегда удавалось спасти медальон от вандализма, по счастью. Он пытался объяснить дочери, что это семейное наследие и что с ним не стоит обращаться столь непочтительно. Сапфир слушала, кивала и, стоило ему отвернуться, принималась за старое. Кто бы мог подумать, что у звёздного духа будут такие неуёмные потомки!