Джин Соул - Сапфир и золото

Протрубили перерыв. Уставшие воины попадали на землю как попало, не заботясь, где враг, а где союзник. Два короля встали друг напротив друга, опираясь на палицы.

— Если победю… побе… — запнулся король Голденхарт Первый и озадаченно почесал бороду, размышляя, как бы поцветистей выставить ультиматум, чтобы войти в Историю. Слово не поддавалось, хотя он вертел его и так и сяк. Король нахмурился и перефразировал: — Если я одержу победу, то королевство будет считаться завоёванным.

— И что ты намерен с моим королевством дальше делать? — спросил король Карайм, размышляя, какой ультиматум выдвинуть в ответ.

— Хм… — несколько растерялся король Голденхарт Первый, который настолько далеко свой крестовый поход не продумывал, — обложу непомерной данью. Наверное.

Королю Карайму это нисколько не понравилось.

— Хорошо, — сказал он, — но если одержу победу я, то отберу у тебя корону и оттаскаю тебя за бороду.

У самого Карайма бороды не было, не принято было в Песчаном королевстве бороды отращивать.

Королю Голденхарту Первому короны было жаль, а бороды тем более, но пришлось согласиться. Впрочем, он уточнил:

— А в крестовый поход на моё королевство не пойдёшь?

— Нет, — однозначно ответил король Карайм, — слишком далеко тащиться. Годы уже не те.

Обоим было за сорок, почтенный возраст для королей.

На том и порешили. Объявили обоим войскам, что короли будут биться, а те должны смотреть на них и подбадривать.

Короли схлестнулись сначала палицами, но скоро запыхались (палицами махать было тяжеловато!), так что перешли на старый добрый кулачный и принялись мутузить друг друга почём зря. Воины, как и было велено, их подначивали. В анналах истории эта драка, разумеется, была записана как «историческая битва не на жизнь, а на смерть, ставкой в которой было целое королевство». И вот как раз тогда, когда король Карайм ухватил короля Голденхарта Первого за бороду, а тот его — за нос, на крепостную стену вышли королева с принцессой, чтобы поглядеть на сражение. Появление столь ослепительной девушки невозможно было не заметить. Король Голденхарт Первый тут же воскликнул:

— А что это за красавица наблюдает за сражением?

Король Карайм прогнусавил:

— Это моя дочь.

Тут король Голденхарт Первый смекнул, что непомерная дань не так уж и привлекательна, если разобраться: где гарантии, что её вообще будут выплачивать? Поэтому он поспешно сказал:

— Ладно, я передумал. Никакой непомерной дани. И завоёвывать твоё королевство не буду. Если отдашь мне дочь в жёны.

— Да ты на себя посмотри! — воскликнул король Карайм. — Ты ей в отцы годишься!

— Я бороду сбрею, — возразил король Голденхарт Первый (и сбрил, к ужасу своего войска: в Тридевятом королевстве бороды были непременным атрибутом настоящего мужчины, а уж тем более короля его лет!).

— Ладно, — неохотно ответил король Карайм, — позволю тебе посвататься к моей дочери. Но решать она будет. Не захочет — никаких обид. И никакой непомерной дани.

Короли пожали друг другу руки и разошлись каждый к своему войску.

Без бороды король-завоеватель выглядел моложаво. Он был статный, учтивый и сумел очаровать принцессу. Пожалуй, очаровалась она больше потому, что никогда таких, как он, не видела, и думала, что она одна такая на свете. Король Карайм повздыхал-повздыхал, но согласие на брак дал.

Оба короля торжественно подписали мирный договор на веки вечные, а потом Карайм отвёл будущего зятя в сторонку и сказал:

— Но прежде чем отдать тебе мою дочь, я должен кое в чём признаться. Видишь ли, она не родная нам, приёмная.

«Как будто и без этого не понятно», — подумал Голденхарт Первый, поскольку принцесса на родителей нисколько не походила.

Карайм рассказал, что они нашли Эленгарден в саду, что медальон всегда должен быть при ней, потому что это небесный оберег. За дочерью король дал хорошее приданое, но Голденхарт Первый едва на него взглянул: он увозил с собой более ценное сокровище!

В Тридевятом королевстве юную королеву полюбили, а когда она к исходу года родила наследника престола, то полюбили ещё больше. Роды были лёгкие, мальчик родился крепким и обещал дожить до совершеннолетия, что в те времена было делом непростым и, откровенно говоря, редким: дети мёрли через раз. Мальчик был вылитый король Голденхарт Первый. Страстар, выбравшийся из камня, чтобы взглянуть на внука, был несколько разочарован: он думал, что все потомки звёздных духов должны походить на звёздных духов хотя бы отчасти. Но ему было о чём заботиться и помимо этого: после появления сына королева Эленгарден переменилась. Казалось, она не находила себе места, подолгу бродила в самых отдалённых уголках замка, часто взбиралась на башню и смотрела в небо. Страстар понял, что другие звёздные духи не солгали ему: королеву настигло проклятие звёздной пыли.