О Гусейнова - Забери мечту с собой!

Хрипло с трудом от страха выдавливая из себя слова, я в ужасе смотрела в лицо самого любимого мне существа в этом мире. Но она словно смирилась со своей участью и практически пустыми глазами смотрела на меня, даже не пытаясь стереть слезы горечи и сожаления со своего лица.

- Прости меня доченька, ты же знаешь где сейчас твой отец, я уйду вслед за ним сразу. Поэтому хочу быть уверена, что ты все осознаешь и готова принять ответственность за наш народ, и твой долг не станет непосильной ношей для тебя. Прости меня, я все сделала, что могла, чтобы уберечь тебя от этой участи или хотя бы немного отодвинуть ее наступление. Но твой отец и совет приняли другое решение и вот к чему это привело. Мы все равно бежим, но теперь наше бегство - это не отступление, а спасение последних выживших. О Великая, как ты допустила, что твои дети вынуждены бежать, поджав хвосты, оставляя своих убитых на потеху смертным. Как могло случиться, что мы умираем? Все умираем и вместе с нами наша надежда!

- Мама, послушай, папа все исправит, ты слышишь? Он великий воин, и он спасет всех нас. Ты только верь в него...

Грохот ударившейся двери о стену комнаты заставил нас обеих вздрогнуть и синхронно повернуть голову на звук. В проеме стоял Риол весь забрызганный грязью и местами покрытый корками крови. Его напряженный и суровый взор заставил сжаться от страха мое сердце. Неужели началось то, во что я так отчаянно боялась поверить. Риол почтительно склонив голову перед мамой и коротко кивнув мне, прохрипел:

- Завтра утром начнется, Хранительница! Ваш супруг приказал немедленно уводить всех в горы, времени больше нет и надежды тоже. Совет опасается, что вампиры нападут ночью, поэтому вам всем надо торопиться и уходить как можно дальше. И не ждать никого!

От последних слов мы обе замерли, похолодев от ужаса. Это значило, что больше полутора тысяч стерхов, которые сейчас готовятся к ночному бою, обречены. Это значит, что те чуть больше сотни взрослых мужчин, которые остались в городе для его защиты, это все что останется от мужской половины моего народа. Эти полторы сотни, да пара-тройка десятков стерхов, раскиданных по миру в поисках приключений. Я с трудом смогла заглушить тоскливый вой и пустым взглядом посмотрела на мать. Свет в ее глазах померк, и кожа посерела, но прямая спина и напряженные плечи твердо говорили о том, что она готова ко всему и не сдается так просто. Отвернувшись от меня, она, оглядев дом, скользя мертвым взглядом по мебели и разбросанным вещам, четко сказала.

- Сирила, подготовь свои вещи на вынос. Бери только самое необходимое и дорогое. Только то, что сможешь унести на своих плечах. Оденься по-походному, я жду тебя у цитадели. И не бери ничего для меня, родная!

Холод в моей груди после последних слов превратился в кусок льда, но я знала, почему она так сказала, и спорить не стала. Нет времени.

- Риол, как правая рука нашего повелителя, ты заменишь Кронуса и возглавишь наше отступление. Теперь пока Сирила не обретет свою половину и будущего князя, ты исполняешь его обязанности, и твоя главная забота - ваша новая хранительница. Ваша единственная хранительница, Риол, так что береги ее как зеницу ока!

Риол резко посмотрел на Рейнию и, нахмурив брови, глухо ответил маме.

- Хранительница Рейния, я обязан как воин стерхов и как правая рука князя быть рядом с ним на поле боя. И если понадобиться умереть рядом с ним. Я не могу...

Мама резко подскочила к нему и, схватив его за грудки, словно разъяренная кошка прошипела, глядя ему в лицо:

- Нет, Риол, больше ты не его правая рука, ты будешь исполнять обязанности князя здесь. И я в своем праве, поэтому ты не можешь мне отказать или ослушаться меня. Здесь и сейчас я - хранящая стерхов и я - голос Великой богини Сиалы приказываю тебе остаться с нами. И ты забыл, что твоя жена беременна твоим первенцем, неужели ты хочешь обречь на смерть и их? Подумай хотя бы об этом, Риол! Все, больше нет времени на разговоры, пора уходить. Мне надо в цитадель, объявить о всеобщем исходе.

Риол уронил голову на грудь, и у меня создалось ощущение, словно за эти пару минут он постарел на много лет и с трудом сейчас может дышать от раздирающей его боли. Но мне некогда было его жалеть, я испытывала те же чувства. Повернувшись к нему спиной, быстро глазами нашла пустой рюкзак и направилась готовиться к походу. Собрав все необходимое на первое время, тоскливым взглядом обвела свою комнату, мысленно прощаясь с ней и с дорогими мне вещам и касаясь с любовью мебели, которую мой отец своими руками делал для меня сам, задержалась взглядом на своем отражении в огромном настенном зеркале.