Райчел Мид - Мазки кистью

Франческа, закончившая список своих недавних побед, сияла, будто получила приз как лучшая ученица. Мой список был гораздо короче, но я не чувствовала угрызений совести. Савия бесстрастно слушала и хранила молчание до тех пор, пока мы не закончили отчитываться.

— Ты выбираешь легкую добычу, — холодно сказала она, наконец, обращаясь к Франческе.

Улыбка на лице моей компаньонки погасла.

— Но я…

— Я не желаю слышать о мужчинах, которые сами искали тебя , мужчинах, которые просто хотели еще одну любовницу. Я хочу услышать о монахах и священниках. Я хочу услышать о мучимых совестью мужьях и отцах, чьи души ты переманила на темную сторону. Если ты хочешь простого траха, твое место в публичном доме. Поняла?

— Савия, я…

— Ты поняла меня?

Демонесса поднялась на ноги. Ростом она нас не превосходила, но ее сила сверкала вокруг нее, создавая иллюзию, будто она нависает над нами с Франческой. Моя компаньонка, дрожа, опустилась на колени.

— Да, Савия, — прошептала она. — Я поняла.

Как я говорила, только идиот будет перечить демону.

Несколько недель спустя, я лежала на кушетке в нашем салоне, разговаривая с Никколо, работавшим над фреской.

— Овидий ничего не знал о любви, — сказала я ему. Я должна была изучить счета по последней партии товара, но соблазн перед его обаянием и умом продолжал оставаться слишком сильным.

Он взглянул на меня с притворным изумлением.

— Ничего не знал о любви? Женщина, прикуси язык! Лучше него наставника нет. Он написал трактаты на эту тему. Книги, которые все еще читают, и продолжают следовать его советам.

Я поднялась, прерывая свой внеплановый отдых.

— Они уже не актуальны. Они были написаны в другое время. На своих страницах он говорит мужчинам, где встретиться с женщинами. Но таких мест больше нет. Женщины не ходят на гонки или на состязания. Мы даже не можем задержаться в общественных местах ради праздного отдохновения. — В моих словах оказалось гораздо больше горечи, чем я хотела показать. Я приспособилась к этим временам, как и ко всем другим, но мне не хватало свободы ранних эпох и мест развлечений.

— Возможно. Но принципы остаются теми же. Как и методы.

— Методы? — Я подавила фырканье. Сказать по правде, что простой смертный мог знать о методах обольщения? — Там нет ничего, кроме поверхностных действий. Одаривайте комплиментами вашу возлюбленную. Говорите на такие обобщенные темы, как, например, погода. Помогите ей привести в порядок платье, если потребуется. И что же из всего этого имеет отношение к любви?

— А что вообще имеет отношение к любви? В любом случае, именно сейчас его рекомендации особенно применимы. Брак — лишь сделка. — Он сделал паузу, наклоняя голову ко мне в своей обычной манере. — Между прочим, сегодня вы что-то сделали с вашими волосами и стали еще прекраснее.

Я тоже помолчала перед ответом, не позволяя его комплементу сбить меня с мысли.

— Спасибо. Как бы то ни было, вы правы — брак это сделка. Но некоторые из них заключаются по любви. Либо любовь может вспыхнуть между супругами. Да и есть много скрытых от глаз деяний, основанных на любви, независимо от того, насколько они «греховны».

— Из ваших слов следует, что главная проблема состоит в том, что Овидий разрушает то, что еще осталось от любви? — Его взгляд направился к окну, он нахмурился. — За окном так хмуро, не будет ли дождя?

Меня воодушевила наша дискуссия, и эта резкая смена темы привела меня в раздражение.

— Да — но что именно я имею в виду? Да, дождя не будет, или да — он будет? Любовь уже настолько редка. Подходя к ней как к игре, он принижает то немногое, что еще осталось.

Никколо положил свои кисти и краски и присел рядом со мной на кушетку.

— Вы не думаете, что любовь — игра?

— Временами. Большую часть времени я считаю ее игрой, но это не означает, что мы не должны… — я остановилась. Его пальцы скользнули к краю выреза моего платья. — Что вы делаете?

— Кружево смялось. Я поправил его.

Я посмотрела на него и начала смеяться, поскольку уловка уже не скрывалась от глаз.

— Вы делаете это. Вы следуете его совету.

Он наклонился ко мне, улыбаясь той проказливой и опасной улыбкой.

— И это работает?

— Нет.

Он прижался губами к моим губам. Они были мягкими и сладкими, и его язык ворвался в мой рот подобно пламени.

— А теперь? — пробормотал он мгновение спустя, отстраняясь от меня.

— Теперь это могло бы сработать.