Мэгги Стивотер: Синяя лилия, лиловая Блу (ЛП)

Блу не понимала, что это означало для Адама, быть так связанным с лесом, обещать быть его руками и глазами. Она подозревала, что иногда Адам и сам не понимал. Но благодаря его совету группа возвращалась в лес снова и снова, гуляя между деревьями, тщательно исследуя, ничего не беря. Гуляя вокруг пещеры, которая, возможно, удерживала обоих, Глендовера... и Мору.

Мама.

В записке, что она оставила больше месяца назад, не указывалось, когда она намеревалась вернуться. В ней не указывалось, намерена ли она вообще возвращаться. Поэтому невозможно было сказать, ушла ли она от того, что попала в беду, или от того, что не хотела возвращаться домой. Разве матери других людей исчезают в пещерах под землёй во время их кризиса среднего возраста?

— Я не сплю, — произнёс Ноа Жерни. Он был мёртв, вероятно, поэтому и не спал. - Так что, должно быть, это реальность.

Реальность, но их реальность, только их.

В течение ещё нескольких минут, часов или дней (сколько времени прошло?) они бездельничали.

Немного в стороне от группы младший брат Ронана, Меттью, болтал с их матерью, Авророй, обрадованной этому визиту. Оба они были златокудрыми и ангелоподобными, оба походили на созданий, выдуманных этим местом. Блу очень хотелось ненавидеть Аврору из-за её происхождения (в прямом смысле пригреженная своим мужем) и из-за того, что она являлась сосредоточением внимания, а по интеллектуальному уровню не превосходила щенка. Но правда была в том, что она была бесконечно доброй и оптимистичной, такой же навязчиво прекрасной, как её младший сын.

Она бы не отказалась от своей дочери прямо перед выпускным годом.

Больше всего в бешенство приводило то, что Блу не знала, должна ли она испытывать от исчезновения Моры беспокойство или гнев. Она отчаянно разрывалась между тем и другим, иногда перегорая и не чувствуя вообще ничего.

Как она могла со мной сейчас так поступить?

Блу легла щекой на булыжник, покрытый теплым мхом, стараясь утихомирить свои мысли и направить их в приятное русло. Та же способность, что усиливала ясновидение, усиливала необыкновенную магию Энергетического пузыря, и ей не хотелось становиться причиной ещё одного землетрясения или начала панического массового бегства.

Вместо этого она начала беседу с деревьями.

Она подумала о птичьих трелях — подумала или пожелала, или очень захотела, или пригрезила. Это была мысль, которая уводила её в сторону, дверь, что осталась приоткрытой в подсознание. Ей всё легче становилось говорить, когда она делала это как следует.

У неё над головой пропела странная птица, высоко и фальшиво.

Она подумала-пожелала-очень захотела-пригрезила шелест листьев.

Над головой деревья зашикали листьями, образуя расплывчатые нашёптанные слова. Avide audimus[1].

Она подумала о весеннем цветке. Лилии, синей, как её имя.

Синий лепесток упал как бы между прочим на её волосы. Другой упал на тыльную сторону её ладони, скользя вниз по руке, как поцелуй.

Глаза Гэнси распахнулись, когда лепестки невесомо приземлились на его щеки. Когда его губы приоткрылись, вечно всем интересующийся лепесток приземлился прямо на его рот. Адам запрокинул голову, чтобы понаблюдать за цветочным, благоуханным дождем, порхающим вокруг них, словно медленно взмахивающие крыльями бабочки синего цвета.

Сердце Блу взорвалось сумасшедшим счастьем.

Это реальность, реальность, реальность...

Ронан, сощурившись, посмотрел на Блу. Она взгляд не отвела.

Это была игра, в которую она иногда играла с Ронаном Линчем: кто кого переглядит?

Всегда была ничья.

Он изменился за лето, и теперь Блу чувствовала себя меньше неравноправной в группе. Не потому что она лучше узнала Ронана, а потому что ощущала, будто Гэнси с Адамом знали его уже не так хорошо. Он бросил им вызов - заново его узнать.

Гэнси приподнялся на локтях; лепестки осыпались с него, будто он очнулся от продолжительного сна.

— Ладно. Думаю, пора. Линч?

Поднявшись, Ронан подошёл, чтобы решительно встать рядом со своей матерью и братом. Меттью, который обычно размахивал руками, как выдрессированный медведь, застыл на месте. Аврора погладила руку Ронана, которую тот протянул.

— Подъем, — сказал он Меттью. — Пора двигать.

Аврора ласково улыбнулась своим сыновьям. Она останется здесь, в Энергетическом пузыре, заниматься тем, чем занимались сны, когда их никто не видел. Блу не удивилась бы, погрузись она в мгновенный сон, если бы покинула лес; невозможно было представить Аврору, существовавшую в настоящем мире. Однако совсем невозможно было представить, как можно было расти с такой матерью, как она.