Kerim Kostoev - Есть все основания полагать, что тут более пятидесяти тысяч слов

– Ну мама! Я же беременна, а не тяжело больна.

– Уже седьмой месяц я знаю, что ты беременна, ну послушайся маму, не перетруждайся, а!

– Ой, мам! – Заулыбалась девушка.

В дверь снова позвонили. Антонина Сергеевна отварила дверь.

Молодой человек в офицерской форме отдал честь и спросил:

– Скажите, здесь ли проживает Соколова Тэа Дмитриевна?

– Мам, кто там?

– Тэа? Тэа Дмитриевна?

– Да это я! Кто вы?

– Я, Ястреб! О, простите! – Поправился солдат. – Меня зову Евгений, мой позывной Ястреб, я служил вместе с Антоном. Простите, что так долго задержали, но сами понимаете бюрократия, вечно у них все не так.

– Что задержали? – Улыбнулась Тэа.

Малыш стукнул маленьким кулачком из нутрии живота:

– Ой! – Просияла девушка. – Он зашевелился мама, иди скорее потрогай. Женечка потрогайте. Да не смущайся, солдат. – Засмеялась Тэа.

Женя покраснел, но вдруг расплылся в улыбке, как ребенок получивший конфету:

– Он живой!

– Конечно же, живой Женечка!

– Значит нам еще есть за что бороться. – С этими словами Евгений взял за руку девушку и вручил то, что принес. Тэа разжала кулак. На ладони лежала половинка золотого медальона с надписью:

«Я всегда буду с тобой!»

Андрей сидел перед телевизором и не верил словам диктора. Не потому что считал

услышанное ложью, а просто потому что в такое было очень трудно и тяжело верить.

В стольких книгах, песня, рассказах и фильмах говорилось об этом. Молодому человеку

почему-то всегда казалось, что рано или поздно это случится, но он не как не ожидал что сам

доживет до этого момента. Он думал что может быть через тысячи, или даже миллионы лет, но не

сейчас. Слова звучавшие из колонок телевизора были слишком не правдоподобны и страшны…

Конец Света.

Экран телевизора погас. Андрей положил пульт управления на журнальный столик и

потянулся к телефонной трубке. Клавиши телефона отыграли привычную мелодию, послышался

гудок, и на том конце провода ответил женский голос:

– Алло!

– Мам, привет! Ну как вы? – Вопрос показался Андрею на редкость глупым, тем более он

знал впечатлительность родителей, и был уверен что им сейчас очень тяжело. – Отец дома?

– Он смотрит… телевизор. – Ответила мама, и Андрей услышал, как она всхлипывает. —

Послушай. Я сейчас сажусь в машину и еду к вам… Я… просто хотел сказать… если не успею… я

хотел сказать.

– Мы тоже любим тебя, Андрюшенька. Приезжай скорее.

– Я буду очень спешить. До встречи. Я люблю теб… – Андрей не успел договорить связь

прервалась, в последние пару дней такое часто происходит.

Повернув ключ в замке зажигания заводя автомобиль, Андрей оглянулся. Вокруг было

много машин и людей с вещами и без. Все куда-то торопились, словно пытались убежать от не

минуемой трагедии, не понимая что от неизбежного не скрыться.

Заработало радио в магнитоле, но вместо привычных мелодий оно начало продолжать

рассказ о хаосе творившемся по всему миру: увеличившееся количество травм, смертей,

преступности. Казалось бы общая беда должна была сплотить людей воедино, чтобы всем вместе

пытаться уберечь друг друга, но вместо этого словно проснулся монстр со многими именами на

вроде: страх, гнев, эгоизм, насилие и так далее.

Андрей верил, что в человеке есть доброе, много доброго, но он ни как не мог понять

почему доброты так мало, почему именно самое плохое преобладает в человеке. Ведь быть

добрым так просто.

Молодой человек выключил радио, а вместо него закрутился CD диск в магнитоле.

Джаз! О, джаз! Будучи музыкантом отец Андрея постоянно крутил дома пластинки и

пленки с разной музыкой от классики до рока, но джаз, джаз звучал в их доме значительно чаще, и

этот прекрасный стиль оставил в душе Андрея много хорошего. Конечно молодой человек не

брезговал послушать что-нибудь еще, но джаз был для него как лекарство от всех бед и проблем.

Даже в тот веер когда от него ушла возлюбленная, парень был уверен что ничего не спасет его

разбитое сердце, но джаз.

Бак полон, музыка бодрит, кондиционер работает. В путь.

– Как ты назвал свой проект, мой друг.

– Я так и не смог придумать ему название, учитель.

– Но без названия, его вероятнее всего не примут на оценку, дорогой мой друг.

– Я это понимаю, но это уже не имеет значения.

– Почему же?

– К тому моменту когда я должен буду продемонстрировать свой проект его уже не будет.