Наталия Антонова - Любовное томление

– Не плачь, – говорит он Прекрасной Даме, – нет на свете печали, что стоит твоих слёз.

Улыбнулся он, и высохли слёзы в глазах Прекрасной Дамы.

– Кто ты? – спрашивает она.

– А он отвечает ей, – я лесник. Хранитель этого леса.

Инна замолчала и облизала губы. Она хотела спросить Петра рассказывать ли ей дальше, но посмотрела в его глаза и передумала.

Пётр утратил ощущение времени и пространства. Он смотрел на Инну, как на божество, свалившееся с неба на его ни в чём неповинную голову. И не знал он к добру это или к худу. Да и знать теперь этого он не желал…

– Пётр, – сказала Инна и протянула к нему руки. Он упал в её объятия и губы его – две большие розовые бабочки запорхали сами по себе, точно и не были они частью его большого сильного тела. Медленными нежными поцелуями покрывал они кожу любимой женщины с мотыльковой лёгкостью и осторожностью.

Инна вздохнула и обвила Петра жарко и страстно.

Её рот впился в его губы требовательным горячим поцелуем. Всё, что хотела она – раствориться, забыться в нём, в Петре, тревожащем и влекущем её внезапно вспыхнувшую чувственность.

Он вздрогнул и разомкнул губы навстречу её горячему языку.

Скользящие руки Инны тем временем обнажили его тело.

Едва оторвавшись от его рта, она оседлала прекрасного лесника, и вобрала его восставшую плоть в свои сочившееся соком, недра.

Наслаждаясь трепетом его плоти внутри себя, она запрокинула голову и застонала. Он извивался в медленном ритме, стараясь доставить ей, как можно больше удовольствия. Его полузакрытые глаза мерцали, как звезды, омытые полночной росой. Достигнув вершины, Инна рухнула на Петра и распласталась.

Несколько быстрых движений присоединили его к нахлынувшему наслаждению.

Их переплетённые тела подрагивали ещё несколько секунд. Лунный свет ронял на них свои обильные серебряные струи.

А потом Пётр приподнялся и прижался губами к виску Инны. Она застонала.

Волна желания вновь пробежала по её телу. Инна повернулась к нему лицом и, глядя в глаза, прижалась к нему всем телом.

А потом пальцы Инны заскользили по его телу всё быстрей и быстрей, пока он не застонал от сладкой пытки.

– Ты не хочешь поцеловать меня? – спросила она гортанным голосом набегающей на берег волны. Мелодия флейты неожиданно коснулась его слуха…

И тут же совсем рядом взволнованно завздыхало фортепьяно. А может быть, это горный поток поднялся на цыпочки, желая, во что бы то ни стало дотянуться до свисающих с неба лунных лучей. Ему это удалось. Он ухватился за мягкий свет, но, покачнувшись, не удержался и сорвался вниз, увлекая за собой всё роскошество ночного неба вместе со всем половодьем звёзд. Да, это было именно так.

Пётр приподнялся и потянулся к губам Инны. Но она отстранилась и словно, дразня его, стала отклоняться назад, пока не легла в удобной позе. Пётр наклонился над ней, целуя её в губы.

Инна взметнула обе руки и потянула его к себе. Упоительно сладко затрепетали их тела.

А потом острый приступ сладости похожий на резкий удар молнии пронзил их одновременно.

… На следующее утро Инна проснулась поздно. В комнате был сумрак. Заботливо задвинутые тёмные шторы почти не пропускали солнечный свет.

Инна встала. Подошла к окну. Раздвинула шторы. Солнце стояло высоко. Наверное, скоро одиннадцать, – подумала Инна.

Она взяла большое махровое полотенце и направилась к озеру.

По пути она заметила, что на деревянном столе под навесом её ждал завтрак, прикрытый лёгкой тканью.

Инна проплавала минут десять. Потом вернулась и с удовольствием позавтракала.

Пётр вернулся через час. И весь день они провели вместе. А вечером до поздней ночи катались на озере. Инна любила управляться с вёслами. Ей нравилась эта ночь, тишина и медленное движение по воде на лодке.

… Остаток ночи был совершенно безумным. Они почти не спали.

… Инна открыла глаза, едва малиновка обронила первую трель.

Пётр лежал рядом с открытыми глазами и смотрел на неё.

– Ты что так и не заснул? – спросила Инна.

Он, молча, покачал головой. Его пальцы осторожно коснулись лица Инны и стали неспешными движениями обводить каждую чёрточку.

Петру почему-то казалось, что, обрисовав черты любимой, он сумеет удержать её.

– Мне пора, – сказала она.

Инна взяла руку Петра, прижала к себе, а потом положила на подушку.

Она встала с постели, прошлась по комнатам и вышла в сени. Пётр слышал, как она пьёт холодную родниковую воду. Инна делала большие жадные глотки и при этом зубы её стучали о края медной кружки.