Наталия Антонова: Кипение страстей

Сентябрь в этом году стоял удивительно тёплый и сухой, создавая иллюзию продолжения лета.

Сквозь разноцветные узоры листвы виднелось, радуя взгляд неоглядной синевой по-летнему ясное небо.

— Скоро бабье лето, — подумала с лёгкой грустью хозяйка детективного агентства Мирослава Волгина.

В отличие от великого русского поэта Волгина любила осень до первого холодного дождя, а зиму так и вовсе недолюбливала.

Друг детства, ныне старший следователь Александр Наполеонов, говорил, что ей нужно было родиться на Средиземноморье и жить не среди яблонь и вишен, а под кущей лимонных рощ и олив.

На что Волгина отвечала, что родилась она в правильном месте и яблоки с вишнями очень даже ей по вкусу и цветущие подсолнухи у забора радуют её душу гораздо больше, чем оливы чужого края.

Пушистый чёрный кот Дон разнежившейся под лучами приветливого солнца на широком крыльце, судя по всему, разделял мнение своей хозяйки.

Мирослава наклонилась, погладила кота и вошла в прихожую, столкнувшись Морисом Миндаугасом, своим незаменимым помощником.

— Доброе утро, — улыбнулась она.

— Доброе утро, а я вас ищу. Сотовый не отвечает.

— Он отдыхает в спальне.

— Так я и подумал, — сказал он, — звонила одна дама, назвалась Еленой Сергеевной Максимовой. И просила назначить ей время.

Морис помолчал и добавил, — очень нервничала.

— Ну и? — спросила Мирослава.

— Я записал её на девять часов.

— Отлично. Надеюсь, мы успеем поесть или хотя бы выпить чаю?

— Завтрак на столе.

— Ты сокровище!

— Надеюсь, — улыбнулся он.

Без пяти девять Морис соединился с Мирославой по переговорному устройству, — клиентка пришла.

— Пусть войдёт.

Дверь распахнулась и на пороге кабинета детектива появилась эффектная дама лет от 30 до 40… Пышноволосая, с приятными чертами лица, в элегантном тёмно-синем костюме от одного из известных модельеров.

— Проходите, садитесь, — сказала Мирослава.

— Спасибо, — дама прошла и села в удобное кресло напротив детектива.

— Меня зовут Елена Сергеевна Максимова, — представилась клиентка, — и внимательно посмотрев на Мирославу, добавила, — друзья и близкие знакомые называют меня Элен и я к этому привыкла.

Волгина кивнула.

— У меня возникли проблемы, и я хочу, чтобы вы помогли мне, — произнесла Максимова.

— Я слушаю вас.

Было заметно, что Элен сильно волновалась, хотя и неплохо владела собой.

— Я немного расскажу о себе, — сказала она, — чтобы вы вошли в курс дела.

Мирослава молча, кивнула.

— Я владелица салона красоты «Дубравушка». Наверное, вы слышали о таком? — она вопросительно посмотрела на Мирославу.

— Да, конечно.

— Вы знаете, моё дело очень много значит для меня. Я всего добилась сама. Рассказывать о преодоление трудностей не буду.

В этом вопросе Волгина отлично понимала Максимову, так как тоже всего добилась сама и в процесс преодоления трудностей посвящать, кого бы то ни было, не любила.

— И, конечно, работа занимает большую часть моей жизни. Я считаю это естественным.

Мирослава тоже так считала.

Максимова помолчала и продолжила, — кроме того, я замужем. У меня есть маленький сын, — в голосе Элен зазвучала нежность.

Мирослава слушала её внимательно, не перебивая и не задавая ей пока никаких вопросов. Таким образом, было легче понять человека, обратившегося за помощью.

— Месяц назад, — продолжила Элен. — я ездила по делам в город Красов.

Элен облизала губы и, повернув голову, посмотрела долгим взглядом за окно, где августовский ветер шуршал тёмной зеленью листвы, ещё не успевшей превратиться в золото…

Мирослава не нарушала затянувшейся паузы.

— Простите, — Элен повернулась и произнесла с решительным видом, — я знаю, что раз решила обратиться к детективу, то должна сказать вам всё, хотя мне это и трудно.

Она прижала руку к горлу, — такое отвратительное чувство, словно раздеваешься на улице перед толпой незнакомых людей.

— Успокойтесь, — тихо сказала Мирослава, — мы не на улице. У этих стен нет ушей. А детектив, как врач, чтобы помочь, должен сначала узнать, что же болит.

— Я понимаю, — сказала Элен, — и очень надеюсь на вас.

— Конечно, иначе вы бы не пришли сюда.

Мягкие, почти бархатные нотки в голосе Мирославы помогли Элен расслабиться и она начала говорить более свободно, — вспомнила, — она улыбнулась.